- Невероятно! Но, уверяю тебя, сейчас это не сон! - он опять притянул её к себе.
- Тебе не понять. Сны такие реальные. Никакого отличия... Иногда я даже ем во сне.
- Как это?
- Ну, мне снится, что я подхожу к накрытому столу, съедаю что-нибудь. После этого просыпаюсь, а во рту вкус того, что ела.
- Может, ела в сомнамбулическом состоянии, поэтому...
- В каком ещё состоянии!? Да у меня, в общаге, шаром покати! Ни в каком состоянии еды не найти!
- А есть тебе, потом хочется?
- Нет! Мне утром никогда не хочется есть. И даже не надейся, что я пойду к каким-нибудь врачам! Даже и не думай!
- Да я и не думал!
- Думал-думал! Я по голосу слышу!
- Что ты там слышишь?
- Твои мысли!
- Не сочиняй!
- Забыл? Сейчас пойду, отопью из твоей чашки, что стоит около зеркала в коридоре, и узнаю точно, о чём ты думал!
- Я тогда не об этом думал! - Борис попытался вскочить, но она поймала его за халат и остановила.
- Ага! Испугался? Ладно, успокойся! Я пошутила!
- Ты меня совсем запугала! - он сел обратно.
- Хм! Разве это запугала? Что бы ты сказал, если бы узнал, как я в институте запугала старосту соседней группы!
- Ну-ка, ну-ка! Мне это очень интересно!
- В той группе училась моя лучшая подруга Таня. Их староста, Серёга Сорокин, был городской. В общаге не он жил, поэтому слухи до него не всегда доходили. Наглый, как танк! Танька мне на него давно жаловалась. То подойдёт, обнимет, то ущипнёт, то по спине погладит... Девчонки всё время с ним лаялись. Помнишь, я тебе рассказывала про Колю?
- Вашего старосту?
Любаша кивнула.
- В общем, где-то, через полтора месяца после той истории, с моей головой, у нас были занятия на одном этаже. На каждой перемене мы с Танькой торчали в фойе. Мы обе лошадницы, сам понимаешь, у нас было о чём поговорить.
Вот, стоим мы у окна, спиной к коридору, болтаем. Вдруг кто-то хватает меня за талию! Двумя руками. Я, не оборачиваясь, лягаю ногой назад. Куда-то попадаю и, видать, больно, потому, что он отскочил с руганью. Оглядываюсь, стоит их староста, согнулся, трёт ногу. И начинает на меня наезжать. Мол, шуток не понимаешь! Дура! И всё в том же духе. Я, само-собой, тоже, не смолчала. Не фиг лезть, говорю, а то придётся ещё разок добавить, поприцельнее. А Танька руки в бока упёрла и добавила, что он матершинник и бабник, и правильно ему досталось. Так, мол, ему и надо!
Слово за слово, сцепились. Мы очень быстро довели его до белого каления, и он сказал, что с удовольствием нас обеих удавил бы. И руки тянет. А я отскочила и говорю, мол, прежде чем нас давить, спроси разрешения у старосты моей группы. Сейчас пойду и скажу ему, что ты интересуешься его мнением по этому вопросу. Посмотрим, кто кого удавит. И мы сбежали, а он нам вслед ещё крикнул, что мы подлые и трусливые девки, прячемся за чужой спиной. Погрубее, конечно, чем я рассказываю, но неважно...
Идём по коридору, а навстречу нам Коля. И к Танюхе, мол, передай своему старосте, что ему надо срочно в деканат. Танька зло так отвечает, что ничего передавать ему не будет, она с этим козлом не разговаривает! И в туалет заскочила. Я плечами пожала, руками развела, и следом за ней. Вскоре звонок на пару, мы разбежались по аудиториям. Наш староста уже после звонка пришёл.
Ну, пара закончилась, я сижу, вещи в сумку скидываю. Тут ко мне подходит Коля и надо мной так нависает. Я в парту слегка вжалась, снизу вверх на него смотрю, а он мне тихо говорит: - 'Понькина! Ты что Сорокину про меня наговорила?' 'Ничего' - говорю. А он ухмыляется: - "Вряд ли, ничего. От 'ничего' так не щемятся. Он аж в другой конец коридора сбежал, побледнел весь. Кричал: - 'Коля! Не верь ей, она всё наврала! Я не собирался её даже и пальцем тронуть!' Я сначала не понял, а потом вспомнил, что вас перед этим встретил. Ну? Ничего не хочешь мне рассказать? Мне, просто, интересно?" Да, так, говорю, ерунда, свои разборки, не думала, что он такой трус!' Коля засмеялся и пошёл.
А Танька мне потом рассказала, как всё было. Группа-то видела, как мы цапались, все ж на перемене были. Мы только сбежали, а ему девчонки сразу же сказали, что Коля всех предупредил насчёт меня. И тут является Коля, собственной персоной, и говорит, мол, Сорокин, ты-то мне и нужен, иди-ка сюда...
Думаю, Коле тоже, потом всё доложили. Потому что, после этого, он иногда соглашался на мои просьбы, ну, насчёт, не ставить пропуски.
- А тот, другой староста? - Борис, наконец, отсмеялся.
- Обходил нас десятой дорогой. Понял, что прокололся. Потом он извинился, и мы с ним помирились. Я, конечно, только ради Таньки. Ей же с ним ещё учиться...
Она вздохнула. "Комнату не закрыла, Велечко меня удавит! Надо идти обратно. Не хочу!" Борис прижал её к себе:
- Что загрустила?
- В общагу надо. У меня ключа-то не было. Девчонки приедут - меня нет, комната открытая... - она тоже обняла его, опять вздохнула.
- Я тебя провожу, закроешь комнату и вернёмся.
- Ты ещё в отпуске?
Он кивнул.
- Сегодня буду дома, должны до десяти позвонить.
- Мне всё равно надо на занятия. У тебя сумка есть? Вещи донести.
- Зачем? Ты разве не остаёшься у меня? - он сжал её ещё крепче.
- А в следующий раз мне босиком прикажешь бежать сюда? И ключ надо ещё один от общаги сделать, на всякий случай.
- Думаешь, такое будет ещё раз?
- Знаешь, мне почему-то кажется, это только начало. Если это мне не снится, то мне просто страшно...
- Но вчера же ночью всё было нормально? Ты тоже здесь спала.
- Я не спала.
- Всю ночь?
- Да.
- Прости, я не заметил, сам заснул. Надо было меня разбудить!
- Ерунда. Мне жалко было тебя будить. Я собиралась потом выспаться.
- Понятно, почему у тебя в плане стояло лечь спать. Сегодня опять не выспалась?
Любаша покивала. Спать хотелось жутко, но страх, что всё повторится, был сильнее. "Вряд ли мне может сниться, что я хочу спать. Хотя, снится же, что я ем..."
- Кофе будешь?
- Не знаю. Может, это всё от кофе? - она хмыкнула.
Она всё-таки выпила кофе, спать почти сразу расхотелось.
Они успели в общагу до прихода девчонок. Борис проводил её до дверей. Дальше она его не пустила, вахтёры еще не поменялись.
Занятий сегодня не было. Они ехали на экскурсию в Подмосковье, на Ковровый Комбинат. В город Котельники. Перед отъездом она позвонила Саше. Но трубку опять никто не взял.
Всю дорогу она боролась со сном. Очень помогали громко ругавшиеся через проход, Юра и Галя. Дело чуть не дошло до крайности. Хорошо, что они приехали на место.
На комбинате было интересно, хоть и очень шумно. Они ходили по цехам, изучая весь технологический процесс. Потом их привели в зал, где хранились образцы всех ковров, начиная со дня основания предприятия и до настоящего времени. Любаша впервые узнала, что тот красивый узор, что на ковре у них дома, называется персидский. И он до сих пор самый популярный.
На обратном пути Любаша специально села рядом с Юрой. Подальше от Гали. Под шум мотора она начала его воспитывать:
- Юра! Ты доиграешься, что эта дура напишет на тебя кляузу! И тебя выгонят. Отстань от неё!
- Не могу! Я её ненавижу! Она специально цепляется ко мне.
- Будь умнее! Не обращай внимания!
- Любаша! Ты всё говоришь правильно. Я каждое утро сам себе говорю то же самое, но как её увижу, внутри поднимается такая злость...
- Да что с тобой такое? Может, ты влюбился в неё?
- Нет! С ума сошла? Я только в выходные душой отдыхаю. Я, наверное, брошу эту учёбу к чёртовой матери! Уже через силу хожу на занятия.
- Хорошо! Тогда послушай меня. Я научу тебя, как отвязаться от Гали. Согласен?
- Это всё бесполезно. Я не дурак, сам понимаю, что вдвоём нам не ужиться...
- Раз ты всё равно решил бросить, сделай, как скажу.
- Что сделать?
- Сделай, как я скажу, и она от тебя отстанет! Только дай мне слово, что сделаешь всё, что я скажу!