Дворянские дворы-усадьбы XVIII в. были наиболее крупными по величине, определявшими облик Москвы. Наряду с дворянами крупной силой в Москве было духовенство, а также постепенно набирало силу купечество. Московское купечество торговало не только со всей Россией, но и со многими иноземными странами. Обилие базаров, лавок и уличных торговцев поражало всех приезжих и иностранцев.
После основания Петербурга и перенесения туда столицы Москва стала городом, в котором сосредоточивались дворяне, так или иначе остававшиеся «не у дел», а частью опальные и недовольные, и торговцы. В конце XVII в. — начале XVIII в. на окраинах города, преимущественно вдоль рек Москвы и Яузы, появляются первые крупные мануфактуры (полотняные, суконные, шелкоткацкие, канатные, кожевенная и др.)[13], а во второй половине XVIII в. — первые хлопчатобумажные мануфактуры. К концу XVIII в. число мануфактур увеличивается до 293, в том числе 163 — текстильные мануфактуры (113 шелковых, 29 суконных, 18 хлопчатобумажных, 3 полотняных)[14]. Вокруг этих предприятий на окраинах города складывается промышленная полоса с рабочим населением.
Состав населения Москвы конца XVIII в. (конец 1780-х — начало 1790-х годов) указывает на две интересные его особенности: во-первых, на резкое преобладание мужчин над женщинами (почти вдвое), что было связано с притяжением в Москву из деревень значительного числа отходников (крестьян, отпущенных для заработков на оброк) и, во-вторых, на увеличение числа дворовых и крестьян (115 тыс. человек из 175 тыс. всего населения)[15].
Резкий перелом в социальном составе населения Москвы произошел в начале XIX века. Этот переход от дворянской к капиталистической Москве особенно остро почувствовал А. С. Пушкин, оставивший нам характеристику Москвы того времени («Путешествие из Москвы в Петербург»): «Некогда в Москве пребывало богатое неслужащее боярство, вельможи, оставившие двор, люди независимые, беспечные, страстные к безвредному злоречию и к дешевому хлебосольству; некогда Москва была сборным местом для всего русского дворянства, которое изо всех провинций съезжалось в нее на зиму… Ныне в присмиревшей Москве огромные боярские дома стоят печально между широким двором, заросшим травою, и садом, запущенным и одичалым. Под вызолоченным гербом торчит вывеска портного, который платит хозяину 30 рублей в месяц за квартиру; великолепный бельэтаж нанят мадамой для пансиона — и то слава богу! На всех воротах прибито объявление, что дом продается и отдается внаймы, и никто его не покупает и не нанимает.
…Но Москва, утратившая свой блеск аристократический, процветает в других отношениях: промышленность, сильно покровительствуемая, в ней оживилась и развилась с необыкновенною силою. Купечество богатеет и начинает селиться в палатах, покидаемых дворянством…»
Со словами Пушкина перекликается характеристика Островского (1881 г.):
«Лет 40–50 назад в Москве была публика преимущественно дворянская; из ближних и дальних губерний в зимнее время съезжались в Москву помещики для того, чтобы вывозить своих дочерей в Благородное собрание… В двадцатых годах настоящего столетия, вследствие особо благоприятных условий для торговли и фабричного производства, предприимчивые кустари и всякого рода промышленники из промысловых губерний наполнили предместья, окраины и окрестности Москвы фабриками и всякого рода промышленными заведениями».
В 40-х годах XIX в. в Москве было уже 44 тыс. рабочих (в том числе в текстильном производстве — 36 тыс.); это был весьма крупный отряд пролетариата.
Под влиянием революции 1848 г. в Западной Европе Николай I, боясь рабочих волнений в России, одобрил предложение генерал-губернатора о запрещении открытия новых фабрик в Москве, и до 50-х годов XIX в. число рабочих увеличивалось очень медленно, но с середины века, и особенно после реформы 1861 г., фабрики вырастают одна за другой.
В 1864 г. в Москве было 550 фабрик и заводов (большей частью мелких).
В первые пореформенные годы (по данным 1864 г.) в Москве жило 364 тыс. человек (без пригородов, ныне вошедших в городскую черту), в том числе мужчин — 229 тыс. человек, т. е. почти две трети (63 %) всего населения; к крестьянскому сословию относилась почти половина всех жителей (около 49 %). Эти цифры говорят о том, что Москва продолжала вбирать деревенское население, преимущественно мужчин, семьи которых оставались жить в деревне.
Проведение железных дорог вызвало быстрый рост промышленности Москвы, Москва стала еще сильнее притягивать к себе рабочую силу из деревни. По данным переписи 1897 г., 75 % жителей города родилось вне Москвы и около 70 % их относилось к крестьянскому сословию.
Первая Всесоюзная перепись 1926 г. показывает, как складывалось население Москвы с 1897 по 1926 г., преимущественно в дореволюционный период.
По данным этой переписи, неместные, внестоличные уроженцы составляли две трети всего населения Москвы. Из 1 343 000 неместных уроженцев (жителей Москвы, родившихся за ее пределами) выходцы из других городов составляли несколько более четверти, а выходцы из деревни — две трети (остальные — выходцы из других стран и лица, не давшие полных сведений во время переписи).
Откуда пришло в Москву население? По данным той же переписи, 11,3 % ее населения переселилось в столицу из Московской губернии, которая отдавала Москве 900 человек из каждых своих 10 000 жителей. Очень много людей получила Москва из южных губерний Центрально-промышленного района — Тульской, Рязанской и Калужской (эти губернии дали соответственно по 820, 700 и 654 человека на 10 000 своих жителей). Каждый пятый житель Москвы (родился в Тульской, Рязанской или Калужской губернии (18,4 % всего населения столицы). Гораздо меньше было в Москве уроженцев северных центрально-промышленных губерний — Тверской, Ярославской и Костромской (4,1 % всего населения города), так как более значительная часть жителей этих губерний переселялась в Ленинград (из Тверской губернии ка 10 000 жителей — 564 в Ленинград и 246 — в Москву; из Ярославской губернии — 537 и 179; из Костромской — 428 и 158). Интересно, что центрально-черноземные губернии (Орловская, Тамбовская, Курская, Воронежская), выделявшиеся в России как одни из основных по переселению в другие районы страны, дали Москве сравнительно незначительную часть ее населения — 3,4 %, меньше чем Украина (4 % населения столицы).
Неместные уроженцы, составлявшие, по данным переписи 1926 г., две трети всего населения Москвы, были сильно использованы на работе в столице: четыре пятых (80 %) всего самодеятельного населения Москвы относилось к родившимся вне Москвы и переселившимся в столицу до 1926 г.[16]
Горожане и, особенно, крестьяне, непрерывно пополнявшие Москву, — туляки, рязанцы, калужане, владимирцы, тверяки, смоляне и т. д. — образовали основную массу московских рабочих.
По данным, относящимся к началу XX в., промышленные рабочие цензовых предприятий составляли армию более чем в 100 тыс. человек, а в 1913 г. — уже около 150 тыс.; если к ним прибавить транспортных и других рабочих, то окажется, что пролетариат составлял более 45 % самодеятельного населения Москвы.
Рабочее население Москвы до Октябрьской революции принуждено было селиться главным образом на ее неблагоустроенных окраинах, за чертой прежнего Земляного города — на Пресне, в Замоскворечье и у других промышленных очагов, возникавших у воды и железных дорог.
В конце XIX — начале XX в. Москва стала типичным капиталистическим городом с резкими контрастами между
центром — с роскошными особняками, дворцами, сияющими золотом куполов церквями — и трущобами рабочих окраин.
Революционное движение среди московского пролетариата зародилось еще в 60-х годах XIX века.
По инициативе В. И. Ленина, который в 1893 г. специально посетил Москву и установил связь с ее марксистскими кружками, в 1894 г. эти кружки объединились в об-щемосковскую марксистскую организацию (с 1895 г. «Рабочий союз»). В 1898 г. в Москве был образован Московский комитет РСДРП. Огромного размаха революционное движение рабочего класса достигло в октябре — декабре 1905 года. Тогда пролетариат Москвы образовал Совет рабочих депутатов {ноябрь 1905 г.), превратившийся затем в орган вооруженного декабрьского восстания. На улицах города появились баррикады, и в течение 9 дней несколько тысяч рабочих во главе с коммунистами вели неравную героическую борьбу против царских войск и полиции.
13
В 1725 г. в Москве были 31 частная мануфактура и одна казенная; из 32 мануфактур насчитывалось: 6 полотняных, 8 шелкоткацких, 9 шерстяных и суконных (см. статью Е. П. Заозерской в кн. История Москвы, т. II).
16
Подсчеты, касающиеся переселения в Москву из других губерний, произведены по опубликованным томам материалов Первой Всесоюзной переписи 1926 г. Э. Ляминым.