Судьба так рано умершего Цыганова не оставила равнодушным никого из его товарищей-актеров. Михайла Семенович Щепкин забирает в свою семью осиротевшую и лишенную средств к существованию мать Николая Григорьевича. Мария Дмитриевна помогает старушке деньгами, хлопочет о пенсии и подсказывает Варламову возможность сочинить музыку на стихи Цыганова и ее издать.
В январе 1833 года в «Молве» появляется сообщение: «Песни сии и отдельно от музыки имеют свое достоинство, но вместе с прекрасными голосами г. Варламова составляют весьма приятный подарок на Новый год и для литературы, и для любителей музыки… Воспоминание о человеке с дарованиями, так рано кончившим жизнь свою есть достойная ему дань». Конечно, Варламов и раньше пробовал свои силы в сочинении музыки, но на сей раз действительно состоялось его рождение как композитора. Известного. Любимого. И влюбленного. Лучший из романсов сборника – «Красный сарафан» – был посвящен Львовой-Синецкой.
В истории русской музыки трудно найти другой пример такого успеха и популярности. В считанные дни «Красный сарафан» облетает всю Россию. Романс пели в великосветских гостиных и в деревнях, в провинциальном захолустье и на сцене. Гоголь заставит напевать «Красный сарафан» своего Хлестакова, а Полина Виардо будет непременно исполнять на своих концертах. Современник вспоминал: «Мы были свидетелями, как Виардо обрадовалась, встретив случайно в одном доме господина Варламова; она тотчас же села за фортепиано и пропела его „Сарафан“.
По рассказу А. О. Смирновой, Пушкин женихом просил свою невесту Наталью Николаевну не петь ему «Красного сарафана», иначе он с горя уйдет в святогорские монахи. Насмешливый В. Соллогуб писал: «У нас барышень вдоволь. Все они по природному внушению поют варламовские романсы… Кончился стол. „Олимпиада, спой что-нибудь“. – „Маман, я охрипши“. – „Ничего, мой друг, мы люди не строгие“. Сережа кланяется, подает стул, и Олимпиада просит свою маменьку самым жалобным голосом не шить ей красного сарафана. „Браво! – говорит Сережа. – Прекрасная метода…“.
Даже спустя сто лет Голсуорси в «Конце главы» обратится все к тому же околдовавшему всю Европу романсу. «Ты обедал, Рональд?» – Ферз не ответил. Он смотрел на противоположную стену со странной и жуткой усмешкой. «Играйте», – шепнула Динни. Диана заиграла «Красный сарафан», она вновь и вновь повторяла эту простую и красивую мелодию, словно гипнотизируя ею безмолвную фигуру мужа».
Кроме «Красного сарафана», в первом сборнике Варламова-Цыганова были романсы «Ох, болит да щемит», «Что это за сердце», «Молодая молодка в деревне жила», «Смолкни, пташка-канарейка», «Ах ты, время, времечко», «Что ты рано травушка». Одно сочинение следовало за другим, а все вместе они приносят – не без деятельного вмешательства Марии Дмитриевны – решительный поворот в судьбе Александра Егоровича. Уже в 1834 году он получает место «композитора музыки» при оркестре московских казенных императорских театров. Это было полным и неоспоримым признанием. Одновременно Варламов начинает издавать музыкальный журнал «Эолова арфа», где наряду с собственными печатает произведения М. И. Глинки, А. Н. Верстовского и других современных композиторов.
Восемьдесят пять первых и лучших романсов за десять лет жизни в Москве, в «Соловьином доме». «Белеет парус одинокий», «Горные вершины» – на слова Лермонтова, «Скажи, зачем явилась ты», «Что отуманилась, зоренька ясная», «Зачем сидишь ты до полночи», «Вдоль по улице метелица метет» – каждое сочинение было событием и почти каждое первый раз исполнялось самим композитором в московской гостиной Марии Дмитриевны или в ее уютном загородном доме в Марьиной деревне.
В начале 40-х годов Варламов знакомится с великим Ференцом Листом, приезжавшим с концертами в Москву. В последний день своего пребывания в древней столице венгерский композитор пришел в «Соловьиный дом» к Варламову на прощальный обед, попросил Александра Егоровича сесть за фортепьяно – послушать его исполнение, да так заслушался, что пропустил свой дилижанс и всю неделю до следующего провел безвыходно в варламовской квартире, не отпуская хозяина от инструмента.
Новая жизнь, широкая известность, но личного счастья не было. В 1840 году удается благополучно завершить дело о разводе – Варламов остается с четырьмя детьми на руках. Матери их судьбы давно безразличны, заботиться о них она не собирается. Эти семейные сложности никак не связаны с Марией Дмитриевной – она все так же далека и недосягаема, как восхитительный лунный свет, по выражению Павла Мочалова, на который нельзя не смотреть и которого невозможно коснуться.
К тому же Варламову еще нет сорока, а ей уже сорок пять. Вместе с друзьями она советует композитору попробовать еще раз наладить спокойную семейную жизнь, которой его обделила судьба. Находится и невеста – скромная, влюбленная в варламовскую музыку семнадцатилетняя Мария Сатина.Может быть, слишком скромная и наверняка слишком молодая. Спустя два года наступает страшный для Варламова разрыв с безраздельно господствовавшим в московских театрах композитором Верстовским. Сказывается профессиональная ревность, которой удавалось избегать благодаря советам и влиянию Марии Дмитриевны, но о которой не имеет представления юная Варламова, неспособная вмешиваться в дела мужа. В течение 1842-1844 годов Верстовский лишает Варламова почетных и доходных бенефисных концертов в Большом театре. В декабре 1844 года Варламов подает прошение об увольнении, получает нищенский пенсион в 285 рублей годовых и уезжает теперь уже с шестью детьми в Петербург. Роман, а вместе с ним и вдохновение «Соловьиного дома» были кончены.
В Петербурге он не найдет должности даже в родной ему Певческой капелле – против него Министерство Двора. Будет вынужден скрываться от бесконечных кредиторов и в чужих гостиных писать на клочках бумаги романсы, которые можно было тут же продать за гроши издателям. Жизнь унизительная и безнадежная, которая, по счастью, продлится всего три года. Варламов так и умрет от сердечного приступа в гостиной чужого дома, завещав жене с двумя младенцами на руках искать помощи только у его нового петербургского друга – композитора Даргомыжского. «Ста друзей» не было и в помине.