Новое обострение борьбы Александровичей произошло в 1285 г.: «…князь Андрѣи приведе царевича, и много зла сътворися крестьяномъ. Дмитрии же, съчтався съ братьею, царевича прогна, а боляры Андрѣевы изнима»{122}. По вероятному предположению А. Н. Насонова, «братьями», выступившими в союзе с Дмитрием, были его единственный кроме Андрея родной брат Даниил Александрович Московский и двоюродный брат Михаил Ярославич Тверской{123}.
Таким образом, хотя первое прямое известие о союзе Даниила с Дмитрием относится к 1293 г., есть основания полагать, что еще ранее, с 1282–1285 гг., московский князь стал союзником своего старшего брата и вошел в силу этого в группировку князей — вассалов Ногая. Пик успехов этой коалиции пришелся на 1291 г., когда Ногай устранил сарайского хана Телебугу, посадил на престол своего ставленника (Тохту){124} и достиг апогея своего могущества. Как показывает анализ событий, происходивших в Ростовском и соседних с ним княжествах, к этому времени следует относить переход под власть Дмитрия Александровича Углицкого княжества, ставшего в середине 80-х гг. выморочным и бывшего поначалу предметом спора между ростовскими и ярославскими князьями{125}.
В 1293 г. Андрей Александрович, Федор Ростиславич{126}, Дмитрий и Константин Борисовичи Ростовские отправились в Волжскую Орду, после чего хан Тохта послал на Дмитрия Александровича и его союзников (главными из которых были Даниил Александрович Московский и Михаил Ярославич Тверской) войско во главе со своим братом Туданом (Дюденем). Великий князь бежал в Псков. Были взяты города Владимир, Суздаль, Муром, Юрьев, Переяславль, Коломна, Москва, Можайск, Волок, Дмитров, Углич{127}. К Москве Дюдень и Андрей подошли после взятия Переяславля — столицы собственного княжества великого князя Дмитрия — «и Московского Данила обольстиша, и тако въѣхаша въ Москву и сътвориша такоже, якоже и Суждалю, и Володимерю, и прочим городом (которые были разграблены. — А. Г.), и взяша Москву всю и волости, и села»{128}. По-видимому, татары и Андрей пообещали Даниилу (оставшемуся, в отличие от Дмитрия, в своем городе) не разорять Москву, и он, видя невозможность сопротивляться превосходящим силам, согласился на капитуляцию, после чего обещание было нарушено.
Обращает на себя внимание упоминание в списке взятых Дюденем городов Можайска. Традиционно считалось, что он был присоединен к Московскому княжеству в 1303 г., а до этого входил в состав Смоленской земли{129}. Но смоленским князем в 1293 г. был тот же Федор Ростиславич, союзник Дюденя, шедший вместе с татарским войском. Если исходить из принадлежности Можайска Смоленскому княжеству, придется признать, что Федор навел татар на подвластный ему город, при том что целью похода были, естественно, владения князей — противников Федора и Андрея{130}.
Основанием для мнения о присоединении Можайска к Московскому княжеству в 1303 г. служит летописная запись под 6812 ультрамартовским годом: «И тое же весны князь Юрьи Данилович съ братьею своею ходилъ къ Можаеску и Можаескъ взялъ, а князя Святослава (брата тогдашнего смоленского князя Александра Глебовича. — А. Г.) ялъ и привелъ къ собѣ на Москву»{131}.
Весна 1303 г. — это время сразу же после смерти Даниила Александровича (5 марта){132}. В конце предыдущего, 1302 г. Даниил занял Переяславль, ставший выморочным столом после смерти князя Ивана Дмитриевича (сына Дмитрия Александровича){133}. Поскольку выморочные княжества должны были отходить в состав Великого княжества Владимирского, действия Даниила (изгнавшего успевших войти в Переяславль великокняжеских наместников) противоречили норме. Тогдашний великий князь Владимирский Андрей Александрович еще до захвата московским князем Переяславля отправился в Орду за ярлыком на Переяславское княжество. Он возвратился только осенью 1303 г.{134} Таким образом, весной того же года первой заботой Юрия Даниловича и его братьев, только что потерявших отца, был Переяславль — они ожидали возвращения Андрея с ханским решением и татарскими послами; ситуация была настолько напряженной, что Юрий, находясь в момент смерти отца в Переяславле, даже не приехал на его похороны{135}. И вот в такое время, ожидая угрозы с востока, московские князья отправляются в западном направлении и захватывают (согласно традиционной версии) соседнее княжество, входившее в состав другого, очень крупного (в несколько раз большего, чем Московское) княжества — Смоленского, то есть резко усложняют свое и без того тяжелое положение. Трудно найти более неблагоприятный момент для такой акции.
Сопоставление этих наблюдений с фактом упоминания Можайска в числе взятых Дюденем городов позволяет выдвинуть предположение, что Можайск вошел в состав Moсковского княжества не в 1303 г., а еще до 1293 г. В 1303 г. имел место не захват его Москвой, а попытка смоленских князей, воспользовавшись сложным положением в Московском княжестве (смерть Даниила, сосредоточенность Даниловичей на проблеме удержания за собой Переяславля), вернуть себе Можайск. Поход московских князей был вынужденной акцией, после которой статус-кво на западных границах Московского княжества был восстановлен.
Отторжение Можайска от Смоленского княжества и присоединение его к владениям Даниила Александровича Московского произошли, вероятно, примерно в то же время, что и переход Углича под власть Дмитрия Александровича, — около 1291 г., в момент наивысшего могущества Ногая. Подобно тому как в начале 1294 г. Тохта награждал своих вассалов владениями сторонников Ногая{136}, так двумя годами ранее Ногай наделял своих вассалов владениями сторонников Телебуги.
Зимой 1293–1294 гг. в Северо-Восточной Руси побывало еще одно татарское войско: «тое же зимы цесарь татарскыи приде въ Тфѣръ, имя ему Токтомѣрь, и много тягости людем учинивъ, поиде в своя си»{137}. Обычно поход Токтомера трактуется как военная акция Волжской Орды против Тверского княжества{138}. Это, казалось бы, логично: ведь Тверь не была взята Дюденем. Когда войско последнего находилось в Москве, в свою столицу вернулся пришедший из Орды Ногая Михаил Тверской: узнав о его возвращении, татары и Андрей, уже собиравшиеся напасть на Тверь, не решились этого сделать{139}. Для приведения тверского князя в покорность был нужен еще один поход. Но по времени появление Токтомера практически совпадает с уходом из Северо-Восточной Руси Дюденя: войско последнего отправилось восвояси от Волока через Переяславль в феврале (Андрей, поехавший из Волока в противоположном направлении, в Новгород, был возведен на новгородский стол 28 февраля){140}, поход Токтомера состоялся еще зимой, то есть не позднее того же февраля. Таким образом, невозможно предположить, что это была акция, организованная Волжской Ордой после получения вести о неполном выполнении Дюденем поставленной задачи. Вряд ли отряд Токтомера мог быть и частью войск Дюденя: в этом случае у летописца не было бы оснований говорить, что татары не решились напасть на Тверь{141}. Сомнительна и точка зрения, что Токтомер ходил на Тверь для взимания побора, которым Михаил оплатил ярлык на тверское княжение, добытый в Волжской Орде{142}: если тверской князь был лоялен к Тохте, непонятно, почему Дюдень и Андрей намеревались напасть на Тверь, а Михаил, проезжая в свою столицу через Московское княжество, вынужден был скрываться от находившихся там татар{143} (тем более что возвращение князя с ярлыком должно было происходить в сопровождении ханского посла). В то же время В. С. Борзаковский и Э. Клюг справедливо замечали, что указаний на военные действия Токтомера в Тверском княжестве («овѣхъ посече, а овѣхъ в полонъ поведе») ранние летописи не содержат{144}. Действительно, Лаврентьевская летопись говорит лишь о «тягости»{145}, а так именовалось не военное разорение, а поборы{146}. Кроме того, если бы речь шла о военном походе против тверского князя, следовало бы ожидать предлог «на» или «к»{147}, а в летописном известии говорится о приходе Токтомера «в» Тверь. Следовательно, остается полагать, что войско Токтомера пришло не из Волжской Орды, а из Орды Ногая. Оно двигалось вслед за поехавшим вперед Михаилом Тверским; именно приближение Токтомера заставило Дюденя отказаться от похода на Тверь (судя по хронологии, Токтомер продвигался на тверскую территорию практически одновременно с отходом Дюденя от Волока), а на плечи населения Тверского княжества легла «тягость» — обязанность содержать отряд Токтомера (а также, возможно, побор в счет платы за оказанную военную помощь).