Поэтому достаточно трудно полностью разделить политические культуры средневековых татарских государств и Москвы. Московская политическая история ХѴ-ХѴІ вв. была органически включена в позднезолотоордынскую. Важнейшими событиями, заложившими и в дальнейшем изменившими принципы отношений между Москвой и татарским миром, были факты монгольского завоевания большинства русских княжеств ханом Бату в 1237–1241 гг. и московского завоевания Казанского и Астраханского ханств в 1552–1556 гг. Захват «саблею» в средневековом мире считался обоснованной и достаточной легитимацией на владение. Поэтому можно утверждать, что сначала доминирующим партнером в отношениях между татарами и Москвой стала Орда и затем ее наследные ханства, а приблизительно начиная с XѴII в. эта роль постепенно переходит к Москве, хотя этот геополитический поворот не был однозначным.
За время почти шестивековых (ХІІІ-ХѴІІІ вв.) отношений с татарским миром Москва стала одним из членов этой системы, органически впитав многие ее принципы, особенно касающиеся внешней политики. Приняв ситуацию такой, какая есть, московские великие князья стали активно сотрудничать с татарами в ХѴ-ХѴІ вв., учась и набираясь у них специфического опыта. Татары же стали использовать своего «младшего брата» в ситуациях, когда им нужна была помощь. Однако шлейф от событий первой половины XIII в., а также конфессиональная разница сторон не позволяли им в полной мере принять и понять друг друга. Все актеры этой сцены прекрасно помнили, кто есть кто в этих связях. Сотрудничество и противостояние тесно соседствовали в отношениях между Москвой и Степью на протяжении всего изучаемого периода.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Составляющие Золотую Орду компоненты были слишком сложны для длительного сосуществования вместе. К середине XѴ в. политическое тело этой империи одряхлело, но внутреннее содержание готово было продолжать свой путь. Знатные персоны этого прежде мощного средневекового конгломерата в поисках лучшей жизни стали переселяться в соседние страны, в том числе в Московское великое княжество, в котором они почувствовали потенциал динамичного развития. На первых порах данный процесс не был добровольным для правителей Москвы, но вскоре и они стали эксплуатировать его с выгодой для себя: в XѴI в. Московская Русь уже обладала как финансовыми средствами, так и землями, необходимыми, чтобы «поднята истому» (обеспечить содержание) беглецов из нестабильного татарского мира.
Политическая обстановка сложилась таким образом, что вместо того, чтобы освобождать себя от «татарского ига», великие князья сотнями принимали выезжих знатных татар на свою территорию. Посредством этого процесса московские правители стали настолько сильно включены в политическую систему Степи, что превзошли в этом своих предков, проводивших зачастую большую часть жизни, курсируя между ханской ставкой и своими владениями.
Таким образом, еще до середины XѴI века, до завоевания Казани и Астрахани, у Москвы уже была своя имперская составляющая, позволяющая ее правителям, не принадлежавшим к династии Чингис-хана по крови, участвовать в борьбе за ордынское наследство на равных со своими татарскими конкурентами.
Между государствами-наследниками Улуса Джучи в ХѴ-ХѴІ вв. сохранялись довольно тесные связи, иногда даже затрудняющие определение степени их суверенности. Д. М. Исхаков отмечал:
Среди боровшихся за доминирование на территории Джучидской империи государств равноправной стороной выступало и постепенно усиливавшееся Московское Великое княжество995.
Действительно, Москва была не сторонним участником событий, происходивших в Степи. Она участвовала в позднезолотоордынской «высокой политике» конца ХѴ-ХѴІ вв. на равных с татарскими политиями. Этому способствовали ее давняя включенность в систему Улуса Джучи («русский улус»), личные связи между русскими и татарскими правителями, а также амбиции ее государей. Последний фактор имел особое значение.
Будучи когда-то покорены войсками сына Джучи, хана Бату, и другими Чингисидами, потеряв независимость и в результате этого встав на вторую ступень властной иерархии Дешт-и-Кипчака, московские правители не могли забыть и простить завоевателям данного факта. Поэтому они всячески старались «дружить» с представителями сюзерена — династией Чингис-хана, вначале аккуратно приглашая их к себе «на опочив», затем «поднимая их истому» территориальными пожалованиями и используя их как своих кандидатов в позднезолотоордынской политике, а в конце данного процесса, в начале и в первой половине XѴII в., просто выставляя их на тронных приемах как украшение московского двора.