А вспросит царь Василья о Казы-Мансыре, и Василью говорить: Казы-Мансырь, господине, бил челом государю нашему, чтобы его отпустил ко царевичю в Городок; и князь великий, господине, по его прошению, отпустил его ко царевичю, и жалует его, господине, государь наш, да и царевичю потому же, как наперед того его жаловали846.
В первом случае речь идет о верховном сейиде разрушенной Менгли-Гиреем в 1502 г. Большой Орды Хаджи-Ахмеде («Хозяка»), который вместе с бежавшими с ханом Шейх-Ахмедом большеордынцами оказался вначале в литовских владениях847, а затем — на подконтрольной Москве территории (очень вероятно, что в Касимовском ханстве). Судя по всему, он пожелал остаться в Московском государстве — в Касимове. Этот сейид пользовался одинаковым почетом и в Большой Орде, и в Крыму. В 1515 г. его уже не было в живых848.
Характерна следующая фраза документа: «А как, господине, он у нашего государя, и он слуга государю нашему, да и тебе (выделено мной. — Б. Р.)», где как бы проступает мысль о двуединстве сюзеренитета над данным лицом как Крыма, так и Москвы (после попадания в Московское государство). Представитель крымской знати оставался подданным Крыма, но находился во власти Москвы. Позже хан объяснял, для чего он просит сейида у великого князя: «где у него (сейида Хозяка. — Б. Р.) братья были, да все отошли, а юрты их порожни»849, то есть в результате смерти или отъезда его крымских родственников некому управлять крымскими улусами данного сейида.
Второй случай свидетельствует о крымском выходце, представителе клана Ширин «Казы-Мансыре», который сменил сюзерена с крымского хана на касимовского султана Джаная крымской династии тех же Гиреев, под патронатом великого князя[188]. Данное действие не вызвало внутреннего протеста ни у лица, его совершившего, ни у его старых (крымский хан), ни новых (касимовский султан и московский великий князь) патронов.
Есть некоторые опосредованные данные о наличии права отъезда и у самих касимовских правителей. Обещая в 1515 г. «опочив» для крымского султана Ахмед-Гирея бин Менгли-Гирея в Московии, Василий III обещал принять Ахмеда с детьми и со всеми людьми, обещая ему и свободный отъезд в случае его желания:
А приехати тебе к нам и твоему сыну и всем твоим людем и отъехати от нас доброволно без всякие зацепки851[189].
В 1515 г. место «опочива» не оговаривалось, но в декабре 1517 г. Ахмеду была обещана Мещера852.
Крымский хан Мухаммед-Гирей I бин Менгли-Гирей напоминал Василию III в 1517 г.:
Ано из Мещеры люди шли к нам служити, а от нас в Мещеру853.
Так постоянно шел отъезд и приезд высшей прослойки населения позднезолотоордынских государств из одного в другое, в том числе и в вассальные Москве.
Это обоснованно — этнические процессы, происходившие в татарских государствах в XѴ — сер. XѴI вв., не были изолированными, не протекали в рамках лишь отдельных ханств. Перед нами совершенно необычный социальный механизм, сложившийся еще в рамках Золотой Орды854. Этот механизм, изначально сформировавшийся в татарской политической сфере и предназначенный для «внутреннего татарского пользования», благодаря нахождению одного из позднезолотоордынских юртов — Касимовского ханства — на территории Московского государства, вовлекал Москву посредством своего татарского анклава в мир Степи, мир татарской географии и политики практически буквально.
Неудивительно, что подобные исторические нюансы логически приводили к тому, что в 1517 г. крымский хан Мухаммед-Гирей воспринимал Касимов как свой «юрт» — «а из старины тот юрт наш»855, заявлял хан заменявшему посла подьячему Мите Иванову856[190]. Так же воспринималось Касимовское ханство и крымской знатью: в 1516 г. крымский мирза из клана Ширин Бахтияр бин Довлетек писал Василию III:
…сам гораздо знаешь, что Мещерской юрт государя моего царев (выделено мной. — Б. Р.)857.
Когда в 1512 г. Василий III посадил в Касимове представителя враждебной Крыму большеордынской династии («Намоганского юрта»), это вызвало общее возмущение в Крымском ханстве. Крымские беки гневно вопрошали московского князя:
Над Нур-Довлатовыми и над Касымовыми слугами на нашем юрте недруга нашего сына Шаг-Влияра, того ли тебе пригоже, взяв, держати?858
Клан Ширин, занимавший в Мещере по знатности и по влиянию первое место среди других четырех кланов, имел к ней особо ревнивое отношение. По преданию, когда-то именно Ширинами была покорена Мещера. В родословной князей Мещерских содержится информация о том, что «князь Ширинской, Бахмет Усеинов сын, пришел из Большие Орды в Мещеру и Мещеру воевал и засел ее»859. В связи со сменой династии в 1512 г. Ширины начали по сути настоящую локальную войну против Москвы, двинувшись в поход на Мещеру860. Мухаммед-Гирей писал Василию III в 1517 г.:
188
Казы-Мансыр имел в Касимове особый статус, так как в Касимовском ханстве выплачивался особый «Казы-Мансыревский ясак».
189
Московскому представителю в Крыму было разрешено и «правду дати» в том, что Ахмед волен отъехать от великого князя в случае его желания: «А нечто царевич похочет у Остани на том правды, что, побыв ему у великого князя в его земле на опочиве, да похочет итти от великого князя из его земли вон, и князь великий его из своей земли отпустит ли, и Остане царевичу и на том правда дати».