За год до моего рождения открылась первая линия метро, от Сокольников до Парка культуры. С улиц исчезли извозчики и лошади. По Генеральному плану 1935 года, названному Сталинским, партией большевиков ставилась задача превратить Москву в «образцовый социалистический город», столицу мирового пролетариата. В город по каналу пришла вода с Волги, возводились большие мосты над Москвой-рекой. Тверскую, главную улицу, расширили и фактически уничтожили, разрушив дома XIX века. На их месте поднимались многоэтажные жилые корпуса со статуями на крышах и магазинами на первых этажах. С трибуны в Кремле Сталин заявил: «Жизнь стала лучше, жизнь стала веселей!» Его слова зарифмовали в песне, она часто звучала в громкоговорителях на улицах и в комнатах нашего барака:
Наша семья, как все соседи, с трудом сводила концы с концами, жила от аванса до получки отца.
С правой стороны Москвы-реки, на Павелецкой набережной, где находился наш барак, мало что менялось после революции 1917 года. Ни канализации, ни центрального отопления за двадцать лет не появилось.
Другая картина разворачивалась на левой стороне Москвы-реки. У Симоновской набережной возвели корпуса гигантского автозавода имени Сталина и завода «Динамо».
Через три месяца после моего рождения, 5 декабря 1936 года, в Кремле приняли Конституцию СССР, обещавшую всем гражданам свободу слова, совести, печати, собраний и митингов… Спустя год ее растоптали. Начался чудовищный террор, аресты, пытки и расстрелы «врагов народа», «вредителей» и «шпионов». Отца репрессии миновали.
Арестовали в 1936 году мужа старшей сестры отца, тети Лизы, они жили под Ржевом, имели корову. Муж Лизы никаким начальником не служил, работал кровельщиком. Посадили его на десять лет за то, что высказался против советской власти. Кто-то на него донес.
На барже из Москвы по Волге
На нефтебазе добросовестного плотника Лужкова, хорошо выступавшего на профсоюзных собраниях, заметили и назначили диспетчером. Его приняли в партию. Он начал расти по профсоюзной линии. До Отечественной войны получивших при советской власти образование рабочих и крестьян выдвигали на руководящие должности во властные структуры, наркоматы и главные управления. Отца с дипломом техникума, как выдвиженца, направили с нефтебазы в наркомат, ведавший нефтяной промышленностью СССР, старшим инженером. Он проверял, как организовано обслуживание рабочих на нефтеперерабатывающих заводах и базах, поэтому постоянно находился в командировках по стране.
Так что, когда обо мне пишут, что я — сын плотника, это правда, но не вся.
Когда началась война, отца призвали в Красную армию и он ушел на фронт.
Через месяц после объявления Отечественной войны ночью и днем начались налеты германской авиации на Москву. Вблизи от нашего барака находились Павелецкий вокзал и товарная станция железной дороги, куда летели бомбы. Когда по радио объявляли воздушную тревогу, мы переходили дорогу и прятались в подвале соседней школы. В укрытии заставляли надевать противогазы из опасения, что немцы начнут применять отравляющие вещества, как они первыми подло поступили в Первую мировую войну.
В небе висели аэростаты воздушного заграждения. Когда объявляли отбой, аэростаты опускались к земле, их носили девушки, они давали мальчишкам зацепиться за стропы и покататься таким образом.
После начала войны я ходил в детский сад до тех пор, пока в наркоматы не поступило предписание — вывезти из Москвы детей сотрудников. Это случилось до того, как в октябре 1941 года после прорыва Западного фронта началась массовая эвакуация. Тогда за считаные дни покинули город иностранные посольства, Генеральный штаб, наркоматы, театры, редакции газет и журналов. На платформы грузилось оборудование заводов и фабрик. В вагонах для перевозки скота, теплушках, уезжали люди. 16 октября закрылись станции метро, проходные предприятий. В городе началась паника. Вокзалы осаждались толпами. Паника стала причиной, по которой Сталин не присвоил Москве звание города-героя одновременно со Сталинградом, Ленинградом, Севастополем и Одессой…
Отправили нас из Москвы не по железной дороге, погрузили на самоходную баржу, и мы поплыли по каналу Москва — Волга и далее по Волге. Над нами низко летали немецкие бомбардировщики. Мы, пацаны, с ужасом и интересом видели, как бомба попала в речной танкер с топливом, запылавший огнем. Мы проплыли близко от пожара.