На берегу стали чаще появляться селения, вскоре почти весь берег зазеленел, а с левого борта показался Алжир во всей своей красе. Громадный порт, буквально забитый судами всех национальностей, широкие улицы, застроенные высокими домами какой-то афро-европейской архитектуры, пальмы, по высоте не уступающие этим домам, на улицах масса народа и городского транспорта. Так и хочется влиться в эту свободно фланирующую по улицам толпу, сесть за столики кафе, расположенные прямо на тротуарах. Но, увы! Это несбыточно. Не только зайти в порт, но даже ответить на вызов портовой радиостанции нам запрещено. Ответишь, не заходя в порт, – могут заставить произвести досмотр если не груза, то уж во всяком случае судовых документов, а это уже задержка, – и так мы на Босфоре постояли, а ведь Испанская Республика переживает критическое положение: исход боев под Мадридом решает каждый снаряд, каждая бомба, которые пока лежат в наших трюмах. Надо спешить!
Но Алжир что – он далеко и виден только в сильный морской бинокль, а тут же, буквально борт о борт с нами, расходится комфортабельный, ослепительно белый пассажирский лайнер линии Алжир – Марсель. Без всякого бинокля видна публика, облепившая поручни на палубах. Изящные женщины в бальных туалетах – настоящие француженки, улыбаются, машут руками и даже без всякого стеснения шлют воздушные поцелуи. Отчетливо слышны звуки джаза, видны пары танцующих, взад-вперед снуют официанты в белых фартуках и с подносами в руках, словом, загнивающая буржуазия прожигает свою жизнь, твердо следуя первой части наставления Маяковского: «Ешь ананасы, рябчиков жуй!». Мы все тоже, конечно, собрались на палубе полюбоваться на очаровательных французских буржуазок, тем более что, по утверждению того же Маяковского, они уже доживают свой последний день.
Чего греха таить, мало среди нас, наверно, было таких, которые не согласились бы поменяться ролями с кавалерами во фраках и смокингах, нежно обнимающих за оголенные плечи своих расфранченных дам, и дожить вместо этих кавалеров их последний день. Но прошло несколько минут, и лайнер с француженками исчез за горизонтом, мы же продолжали свой путь вдоль африканского берега.
Наступило время ужина. Только сели за стол, как вбегает бледный как смерть вахтенный: «Аппаратос!» (самолеты). Выбегаем на палубу. Примерно в полукилометре, почти на бреющем полете, прямо на нас идут два гидросамолета. Поскольку мы уже находились в зоне активного действия франкистской авиации (до острова Мальорка часа полтора лету), то, как говорится, комментарии излишни. Если это фашисты, то конец. Одно удачное попадание хотя бы 50-килограммовой бомбы в наш транспорт может вызвать грандиозный фейерверк с тротиловым эквивалентом (как сейчас принято говорить) в У часть атомной бомбы, сброшенной на Хиросиму, со всеми для нас вытекающими неприятными последствиями. А что мы можем сделать против этих двух самолетов, возможно даже бронированных, с нашими «браунингами»? Остается только ждать, благо уже недолго.
Самолеты все ближе и ближе. И как все сразу облегченно вздохнули, увидев на их плоскостях французские опознавательные знаки! По-видимому, наш проход мимо Алжира, а в особенности молчание в ответ на вызов береговой радиостанции, показались алжирским властям подозрительными, и они послали самолеты для выяснения нашей принадлежности. Когда на мачте нашего парохода взвился флаг Испанской Республики, самолеты, сделав круг над нами, приветственно помахали крыльями (а один из них для выражения особого восторга даже дал короткую пулеметную очередь) и улетели восвояси, а мы получили возможность спокойно доужинать.
Приближалась завершающая, наиболее опасная и ответственная часть нашего рейса – переход поперек Средиземного моря от африканских берегов до испанской военно-морской базы Картахены. Именно на этом участке пути, который мы никак не могли ни миновать, ни обойти, нас должен был «встречать» фашистский флот, а персонально его флагман – линейный крейсер немецкой постройки, самой новейшей системы, обладающий высокой скоростью, дальнобойностью и калибром артиллерии, знаменитый «Канариас» – гроза всего флота Республики. Встреча с «Канариасом», даже в сопровождении конвоя из военных кораблей Республики, особо приятных эмоций ни у кого из нас вызвать не могла, ибо пользуясь преимуществом в ходе и дальнобойности артиллерии, он мог стрелять по нам, сам оставаясь неуязвимым, а много ли надо нашей пороховой бочке?