Существует также легенда о том, что в названии Москвы-реки запечатлелись имена библейского Мосоха, внука Ноя и сына Афета, и его жены Квы – потомками Мосоха якобы были заселены земли от Вислы до самого Белого озера: «Той ибо Мосох по потопе лета 131, шедши от Вавилона с племенем своим, абие во Азии и Европе, над берегами Понтскаго или Черного моря, народи Мосховитов от своего имене и осади: и оттуда умножашуся народу, поступая день от дне в полунощныя страны за Черное море, над Доном и Волгою рекою... И тако от Мосоха праотца Славенороссийского, по последию его, не токмо Москва народ великий, но и вся Русь или Россия вышенареченная призыде...» Самое подробное многостраничное описание деталей этой легенды об имени Москвы-реки, произошедшем от Мосоха, содержится в книге известного русского публициста и историка Петра Паламарчука «Москва, или Третий Рим». Тех, кто увлекается легендами, отсылаю к этой книге.
Мы же вернемся к исследованиям ученых.
У версии о славянском происхождении гидронима Москва есть свои изъяны, свои слабые стороны. Сторонники этой гипотезы подходили и подходят к названию Москва как к обычному слову, не учитывают исторических условий его появления именно в форме названия, не берут в расчет его культурно-историческое значение. Исследователи исходят из предположения, что Москва-река не имела названия до прихода сюда славян. В действительности же могло быть иначе.
Как показывают находки археологов, славянские племена появились в бассейне Москвы-реки не раньше второй половины I тысячелетия н. э. Но эта территория была заселена – и сравнительно плотно! – еще в III—II тысячелетиях до н. э. предками финноугорских племен. В бассейне Москвы-реки археологами обнаружено много памятников и более поздних – фатьяновской и волосовской – культур. По всему этому региону вплоть до середины II тысячелетия до н. э. жили и племена дьяковской культуры, генетически со славянами не связанной.
Славяне, пришедшие на эту территорию, видимо, приняли, несколько переиначив, то название, которое река уже имела (как и множество других названий в бассейне Москвы-реки и соседних с ней крупных рек). Причем усвоили эти гидронимы в устной передаче тех, кто жил здесь до прихода славян. Тут и названия с балтскими корнями, такие, как Руза, Нара, Истра, Горетва, и названия с угрофинскими корнями, такие, как Икша, Воря, Колокша, Пахра.
Сторонники славянской гипотезы в качестве аргументов привлекали, в частности, материалы балтийских языков – литовского и латышского, находя в них много сходного с русским и другими славянскими языками. Это заставило некоторых ученых проанализировать целый ряд географических названий именно с точки зрения существовавшего некогда балтославянского языкового единства – периода особых балтославянских языковых контактов, происходивших до I тысячелетия до н. э. В число таких названий попало и речное имя, гидроним Москва. Гипотезу эту предложил известный российский ученый-лингвист, академик В. Н. Топоров. Он детально обосновал ее с точки зрения языковедения в статье «Baltika» Подмосковья» и дал своей версии новое развитие – уже в историко-культурном аспекте – в статье «Древняя Москва в балтийской перспективе». Обе эти работы адресованы специалистам и широкому читателю известны мало. Поэтому познакомлю вас с основными идеями академика В. Н. Топорова.
Во-первых, ученый полагает, что элемент -ва в названии Москва нельзя рассматривать только как часть нарицательного слова москы, его окончания, появлявшегося при склонении. Этот элемент, по мнению В. Н. Топорова, был составной частью структуры самого названия: его нельзя связывать лишь с финноугорским словом, которое соотносится с термином из языка коми ва, то есть «вода», «река» и т. д. Ученый привлекает внимание других исследователей к тому, что наименования рек с компонентом -ва известны не только далеко к востоку и северо-востоку от Москвы (в частности – у народа коми), но и в самой непосредственной близости от столицы – к западу от нашего города, в Верхнем Поднепровье и в Прибалтике. Название Москвы-реки действительно входит в такой «западный» ареал речных имен. Взглянем на карту. В бассейне Оки, к западу от места впадения в нее Москвы-реки, известны такие гидронимы, оканчивающиеся на -ва, -ава, как Нигва, Коштва (Кожества), Измоства, Протва (Поротва), Хотва, Большая Смедва (Смедведь), Малая Смедва, Шкова (Шкава), Локнава (Большая Локнава) и некоторые другие. Это, согласно мнению академика В. Н. Топорова, дает основание сблизить гидроним Москва именно со словами из балтийских языков.
Во-вторых, в самом славянском корне моск- ученый не только устанавливает его общность с балтийским корнем mask-, но и обнаруживает их более глубокие структурные и смысловые связи. В частности, оказывается, что последний согласный звук этого корня обладает широким набором вариаций – как в балтийских языках, так и в славянских. Например, в русском это – моСК, моЗГ (моЖ), моЩ (моСТ); в балтийских – maSK, maZG, maST, maK. Кроме того, все эти группы вариантов обладают близкой семантикой, то есть сопоставимыми значениями, смыслом слов. И в русском, и в балтийских языках они связаны с понятием «жидкий», «мягкий», «слякотный», «гнилой», а также с понятиями «бежать», «убегать», «идти» плюс «бить», «ударять», «постукивать». (Например, в словаре Владимира Даля есть интересное русское слово москотать – «стучать», «долго все постукивать», мозгонуть – «сильно ударить».) Эти и другие факты позволили академику В. Н. Топорову сделать вывод о том, что речь идет об определенной балтославянской параллели: формально близкие комплексы слов, корней в двух группах языков обладают кругом так или иначе связанных друг с другом приблизительно одинаковых значений.
Эта версия объясняет оба компонента названия, чего нет в других гипотезах. Получается, что слово, которое легло в основу гидронима Москва, принадлежало к лексическому пласту, сформировавшемуся, вероятно, еще в I тысячелетии до н. э.
Название Москва, по версии академика В. Н. Топорова, следует связывать с широким кругом значений, которые могли быть реальным признаком реки (как у озера Глубокого или Черного, с торфянистой, непрозрачной водой, или у речки Каменки с каменистым дном), – с представлениями о чем-то жидком, мокром, топком, слякотном, вязком. Иначе говоря, Москва-река можно «переводить» как «слякотная река», «болотистая река», «река с топкими берегами» и т. д. Такова она и была на самом деле в своих верховьях: географы скажут вам, что истоком Москвы-реки служит Старьковское болото на Смоленско-Московской возвышенности; есть топкие места и ниже по течению.
Еще одна версия – чисто балтийская. Ее сторонники (например, Б. М. Тюльпаков) связывают слово Москва с языком компактно проживающих на территории западного Подмосковья (вплоть до его заселения славянами) племен балтов, летописной «голяди», и пробуют вывести этот гидроним из балтийских слов: литовских mazg «узел», mezg/joti «вязать», латышских mezg «узел» и vandou «вода». В таком случае название реки Москвы можно перевести как «узловая вода», «связующая вода». Вот как комментирует эту гипотезу Б. М. Тюльпаков: «Название реки Москвы связано с ее особым географическим положением в Волго-Окском междуречье. Река как бы соединяла (через волоки и сеть своих притоков) бассейны Оки и Волги (а также Днепра и Дона), предоставляя наиболее удобный путь для древних переселенцев. Судя по данным археологических раскопок, река Москва служила для балтских племен главной (центральной) рекой расселения, освоения новых мест, формирования родоплеменных центров и поселений».
Сколько же всего версий и гипотез существует? Много. В этой главе приведены или самые серьезные, или же самые любопытные из них: Коровья река, Медвежья река, Мутная река, Грязная река, река Сильная Гонщица, река Племени Мосхов, Болотистая река. Ни одно из этих предполагаемых значений гидронима Москва на сей день нельзя признать верным, истинным. И все же факт совпадения значений, выводимых из славянских и балтийских языков – «болотистая, слякотная, топкая», – обнадеживает. Может быть, именно этот путь поиска наиболее верен?