Вернулся Виталик не только на «Крапиву», но и к тяжелым наркотикам, о чем кто-то из приятелей, наведывающихся к нему разделить досуг, шепнул Лёнчику. Век Виталика после выхода из больницы оказался недолог.
И все-таки однажды Тома перешла границу. Не уберегла нашу с ней идиллию. Лёнчик с Венерой улетели отдыхать в Египет. Она решила сделать генеральную уборку в их съемной квартире. Ей всегда хотелось поощрения от сына, хотя бы нескольких человечных добрых слов от него. Наверное, надорвалась, отдраивая ванну, унитаз, кафельные полы в кухне и прихожей. Решила снять напряжение своим любимым способом. Позвонила мне в невменяемом состоянии. Прохрипела: «Приезжай, мне совсем худо, помру, помру, помру…»
Я поехала. Открывая дверь, она не удержалась на ногах, рухнула в прихожей. А дальше… Не буду описывать в подробностях, какой спектр чувств владел мной, когда я перетаскивала ее обрюзгшее тело из ванной (где ее выворачивало наизнанку) в комнату. Как она пыталась драться со мной, требуя, чтобы я сотворила ей из воздуха еще бутылку… Она задыхалась, хватала губами воздух, сердце ее пыталось выскочить из реберного плена… Дальше была скорая, кордиамин, кокарбоксилаза – с третьего попадания в вену… Вязкая бессонная ночь в зазеркалье…
Уже ничем, пожалуй, нельзя меня шокировать. Но именно эту женщину никогда, ни при каких обстоятельствах, ни за что на свете, мне не хотелось видеть такой. Ибо сердце мое любило в ней совсем иную, настоящую, истинную Тому.
Среди сильно пьющих людей встречаются две крайние категории: не желающие никого ранить, тонкие интеллектуальные существа и грубые одноклеточные ублюдки, целенаправленно истязающие близких. Промежуточные звенья, безусловно, существуют, но не о них сейчас речь.
Один такой истязатель в свое время жил надо мной в доме у метро «Фили». Регулярно избивал собственных мать и жену. В семье было двое детей – мальчик лет семи и девочка года на два младше. От ментов бесконечно звучала одна и та же юродивая фраза: «Родственники заявление не пишут, звоните, когда убьет». Когда в своем зверстве «глава» семьи сатанел беспредельно, брат с сестрой в байковых кофтах и съехавших гармошкой к щиколоткам хлопчатобумажных колготках, забывая надеть тапки, скрывались в подъезде. Как-то я застала их в таком виде внизу у подъездной двери в ноябре месяце, позвала поесть горячего супа. На кухне, не поднимая лица от тарелки, мальчик твердо сказал: «Ненавижу его. Взял бы нож и убил». А девочка молчала и улыбалась. В ее лике, как в неподвижном немом озере, отражалась глуповатая милота зачатого в алкогольном угаре ребенка. Их нестарая бабушка и вполне молодая мать умерли одна за другой. Бабушка от побоев и въевшегося в каждую клетку ее сухонького тела страха, жена от побоев и въевшегося в истерзанную абортами матку рака. Невольно поверишь, что существует преисподняя, откуда подобные этому уроду выскакивают на несколько земных мгновений и туда же, испоганив жизни близким людям, скатываются.
Похоронив обеих женщин, он запил совсем по-черному, громил все, что попадалось под руку. Кто-то из соседей с их этажа не выдержал, в очередной раз позвонил в полицию. Полиция на этот раз оказалась крайне отзывчива, приехала на удивление быстро. Забрали его в местное отделение. Там кропотливо отбили ему все что можно. Во избежание неприятностей от руководства отделения, а возможно, с молчаливого согласия того же руководства, вернули полутруп наутро в квартиру и бросили на пол умирать на глазах у детей. Простонав до глубокого вечера, папаша умер в луже кровавой мочи и блевоты. Детей отдали в детский дом. Квартиру опечатали. Детдом находился совсем рядом, на той же Новозаводской улице, что и наш дом. Брат с сестрой несколько раз сбегали, стояли под дверью опечатанной квартиры, как хранители жуткого своего детства. В детдоме с непривычки им было еще страшнее и хуже. Недосчитавшись их голов, приезжал сотрудник детдома. За неимением лифта стаскивал их, визжащих, сопротивляющихся, вниз по лестнице с третьего этажа. Нетрудно догадаться, куда канет квартира, если не найдутся опекуны из родственников. Госорганы в лице местных бояр (в каждой области, в каждом городе они свои) заглотят ненасытной крокодильей пастью очередную жилплощадь, как делали это тысячи раз. Бесправные брат с сестрой, придет срок, отправятся из детдома в пустоту.
Талантливые, одаренные алкоголики – принципиально иное дело. Они тоже случайные пришельцы, из миров несоизмеримо более тонких, чем наш бренный мир. Почему они пьют? Думаю, потому, что им тесна земная жизнь. Им не хватает в ней молекул кислорода и невидимых крыльев. Большинство из нас довольствуется добываемым из воздуха кислородом. Они – нет. Многие из нас обходятся без крыльев. Они – не могут. Вот они, высшие посланники, странники-избранники, беззаветно мной любимые: Александр Галич, Василий Шукшин, Вениамин Ерофеев, Геннадий Шпаликов, Владимир Высоцкий, Белла Ахмадулина, Сергей Довлатов, два Олега – Ефремов и Даль. Они никогда никому не чинили целенаправленного зла. Они выворачивали и ломали себе кости, не претендуя ни на чью заботу и участие. Их близкое и дальнее окружение по собственной воле желало быть опаленным их магическим огнем. Ибо кто мы без них?