Эмили не успела ничего ответить. Дверь открылась, и в комнату ввалились целующиеся жених с невестой. А дальше случилась немая сцена, и первым опомнился царь, как и положено по статусу.
— Эмили вылила вино себе на платье, мы пришли его просушить.
— У нас та же проблема, — ехидно ответил Стас. — А вы сушкой умеете пользоваться, босс? Я как-то не очень.
Невеста, Саша, прыснула от смеха, уткнувшись носом в грудь мужу, и Стас закрыл избранницу лацканами своего расстегнутого пиджака, пряча от окружающих.
— А-а… а мы уже закончили, — нашелся Царь и указал Эмили на выход, мол, побежали отсюда, пока новых вопросов не возникло.
— Босс, так а сушка вроде выключенная! — донеслось им в спину, но Ник уже захлопнул дверь.
— Давай договоримся. После приема, когда домашние улягутся, приходи в летний домик в саду. Раз уж мы ведем себя, как подростки, то давай быть верными избранной стратегии до конца. Главное не привлекать внимания, а то еще слухи поползут.
У Ника волосы торчали вихрами, галстук ослаблен, следы бледной помады на губах…
Эмили сделала серьезное лицо и сказала, нахмурив брови:
— Не волнуйся, никто не заметит. Тогда до вечера?
— Да, — он не выпускал ее руку, переплетая пальцы.
— Я подготовила сюрприз для молодых. Надеюсь, тебе тоже понравится.
— Мне в тебе все нравится, — неожиданно произнес он, изучая ее лицо пристальным взглядом, и поцеловал ее руку: — До скорого, мисс Райт.
Глава 4. Танец огня
Эмили, одетая в платье с черным лифом и широкой красной юбкой до пола, собиралась станцевать фламенко. Рауль, ее давний друг, который жил и работал в Москве у знаменитой танцовщицы-испанки, приехал к вечеру, когда гости уже вальяжно сидели в доме, ибо устали.
Рауль обладал божественным голосом, и надрывная страсть старинной песни солеа под аккомпанемент гитары заставляла физически страдать от стремления выплеснуть в танце душевные силы.
В большой гостиной собралось человек двадцать — все те, кто еще не уехал. Горел камин, бросая теплые отблески на бокалы с вином на столе. Центр комнаты был свободен, и Эмили встала на деревянном полу, по которому так звучно застучат каблуки черных туфель. Сердце, как всегда перед танцем, трепыхалось в предвкушении мучительно приятного полета в собственные эмоции.
Взгляд то и дело искал Ника, но его нигде не было. Они не виделись почти два часа, которые Терехов провел с гостями. Приехал какой-то европейский миллионер, поклонник свидетельницы Лизы, и основные события последних часов разворачивались вокруг них.
Но и Лиза, и ее таинственный ухажер сидели сейчас в гостиной, а Ника не было!
Эмили шумно вдохнула и размяла щиколотку, повертев ступней.
Распущенные волосы падали черной волной на спину, красные мягкие рюши юбки легко ложились в ладони, чтобы летать под музыку.
Эмили не использовала кастаньеты, давая свободу рукам и работу — каблукам. Ей нравился старинный, высокий стиль канте хондо, и она раз в два года не упускала возможность побывать в Севилье на фестивале фламенко. Собственно, до начала актерской карьеры Эмили мечтала когда-нибудь открыть танцевальную студию. Страстью фламенко она заболела еще в средней школе, когда посмотрела старый испанский фильм «Кровавая свадьба». В комнате даже плакат с изображением актера, Антонио Гадеса, висел несколько лет.
В то мгновение, когда Эмили дала Раулю знак начинать, в гостиную вошел Ник. Он был в тонком сером свитере без горловины и джинсах, которые подчеркивали, до чего строен их обладатель, и Эмили едва не пропустила первый такт.
Звуки старинной андалусской песни заполнили пространство, просочились в поры, заставляя двигаться в ритме надрывной страсти-боли, и Эмили застучала каблуками, подхватывая край юбки, покачивая бедрами и сплетая кистями узоры смысла в воздухе.
Рауль пел о жизненной дороге и любви, срываясь на самые надрывные ноты своего очаровательно-сиплого голоса, а Эмили видела перед собой голубые глаза мужчины, которого знала меньше суток. Впервые в сознании не возникало образа Дэвида, и свобода этого состояния заставляла парить в эйфории.
Заиграла гитара, оборвав пение, танец стал более стремительным, и Эмили бросило в пот от азарта и душевного терзания, которое она вкладывала в каждый выдох. Но не было больше слез, они словно испарились, а со дна сердца поднялась давно забытая надежда.
Он смотрел и не мог вспомнить, как дышать. Эмили не просто сразила наповал, она забрала его с собой в свой чувственный мир, и он мог поклясться, что кожей ощущал ее движения.