– Поцелуй меня еще раз, нам нужно закрепить твою инициативу, – попросил он, приподнимая пальцами ее подбородок и заправляя ей прядь волос за ухо.
Он касался ее так нежно, словно и правда боялся поранить. Она привстала на цыпочки и запустила пальцы в мягкие светлые волосы на его затылке. Осторожно прихватив зубами его нижнюю губу, Эмили неторопливо, наслаждаясь каждым мгновением, провела по ней языком, ощущая вибрацию их общего тихого стона.
На этот раз Ник ответил сразу. Мужские руки стали настойчивее, а требовательный рот терзал жадно и умело, возбуждая и без того неспокойную женскую сущность. Эмили захлестнуло штормом, лишая кислорода, и она всхлипнула, прильнув к Нику, как к последнему на земле источнику тепла.
– Прости, – выдохнул он, отстраняясь. – Набросился на тебя, да еще в прачечной. Как на крестьянку, ей богу, – хрипло рассмеялся он и поцеловал ее в лоб.
– М-м, у нас намечаются ролевые игры. Царь и переодетая в крестьянку заморская шпионка, – поддразнила она его, коснувшись губами гладкого крепкого подбородка с тенью щетины. Эмили широко улыбнулась и начала медленно расстегивать крошечные пуговицы, которые шли длинным рядом от горловины до пояса на ее платье.
– Tvoju mat’, – пробормотал Ник и начал быстро застегивать лиф обратно дрожащими руками. – Подожди, Эмили, позволь мне сначала поухаживать за тобой.
Она не успела ответить. Дверь распахнулась, и в комнату ввалились целующиеся жених с невестой. А дальше случилась немая сцена. Первым опомнился царь, как ему и положено по статусу.
– Эмили вылила вино себе на платье, мы пришли его просушить.
– У нас та же проблема, – ухмыльнулся Стас. – А вы сушкой умеете пользоваться, босс? Я как-то не очень.
Невеста, Саша, прыснула со смеха, уткнувшись носом в грудь мужу, и Стас закрыл избранницу лацканами своего расстегнутого пиджака, пряча от окружающих.
– А-а… а мы уже закончили, – нашелся Ник и указал Эмили на выход, мол, побежали отсюда, пока новых вопросов не возникло.
– Босс, а сушка вроде выключенная! – донеслось им в спину, но Ник уже захлопнул дверь.
– Давай договоримся. После приема, когда домашние улягутся, мы сбежим в летний домик, в сад. Раз уж мы ведем себя, как подростки, то будем верными избранной стратегии до конца. Главное не привлекать внимания, а то еще слухи поползут.
У Ника светлые волосы торчали вихрами, галстук ослаблен, следы бледной помады на губах…
Эмили сделала серьезное лицо и сказала, нахмурив брови:
– Не волнуйся, никто не заметит. Тогда до вечера?
– Да, – он не выпускал ее руку, переплетя пальцы.
– Я подготовила сюрприз для молодых. Надеюсь, тебе тоже понравится.
– Мне в тебе все нравится, – неожиданно произнес он, изучая ее лицо взволнованным взглядом, и поцеловал ее руку: – До скорого, мисс Райт.
Глава 4. Танец огня
Эмили, одетая в платье с черным лифом и широкой красной юбкой до пола, собиралась станцевать фламенко. Рауль, ее давний друг, который жил и работал в Москве у знаменитой танцовщицы-испанки, приехал к вечеру, когда гости уже вальяжно сидели в доме, ибо устали.
Рауль обладал божественным голосом, и надрывная страсть старинной песни солеа под аккомпанемент гитары заставляла Эмили физически страдать от стремления выплеснуть в танце душевные силы.
В большой гостиной собралось человек двадцать – все те, кто еще не уехал. Горел камин, бросая теплые отблески на бокалы с вином на столе. Центр комнаты был свободен, и Эмили встала на деревянном полу, по которому так звучно застучали каблуки ее черных туфель. Сердце, как всегда перед танцем, трепыхалось в предвкушении мучительно приятного полета в собственные эмоции.
Взгляд то и дело искал Ника, но его нигде не было. Они не виделись почти два часа, которые Терехов провел с гостями. Приехал какой-то европейский миллионер, поклонник свидетельницы Лизы, и основные события последних часов разворачивались вокруг них.
Но и Лиза, младшая сестра жениха, и ее таинственный ухажер сидели сейчас здесь, в гостиной, а Ника не было!
Эмили шумно втянула теплый воздух и размяла щиколотку, повертев ступней.
Распущенные волосы падали черной волной на спину, красные мягкие рюши юбки легко ложились в ладони, чтобы летать под музыку.
Эмили не использовала кастаньеты, давая свободу рукам и работу – каблукам. Ей нравился старинный, высокий стиль «канте хондо», и она раз в два года не упускала возможность побывать в Севилье на фестивале фламенко. Собственно, до начала актерской карьеры Эмили мечтала когда-нибудь открыть танцевальную студию. Страстью фламенко она заболела еще в средней школе, когда посмотрела старый испанский фильм «Кровавая свадьба». В комнате даже плакат с изображением актера, Антонио Гадеса, висел несколько лет.
Когда тянуть стало уже неприлично, Эмили дала Раулю знак начинать – и в гостиную вошел Ник. Он был в тонком сером свитере без горловины, с подкатанными рукавами, и Эмили прикипела взглядом к сильным, красивым рукам; темные джинсы подчеркивали, до чего строен их обладатель, и она едва не пропустила первый такт.
Звуки старинной андалусской песни заполнили пространство, просочились в поры, заставляя двигаться в ритме надрывной страсти-боли, и Эмили застучала каблуками, подхватывая край юбки, покачивая бедрами и сплетая кистями узоры смысла в воздухе.
Рауль пел о непредсказуемой жизненной дороге и любви, срываясь на самые надрывные ноты своего очаровательно-сиплого голоса, а Эмили видела перед собой голубые глаза мужчины, которого знала меньше суток. Впервые в сознании не возникало образа Дэвида, и свобода этого непривычного состояния заставляла парить в эйфории.
Заиграла гитара, оборвав пение, танец стал более стремительным, и Эмили бросило в жар от азарта и душевного терзания, которое она вкладывала в каждое мгновение. Но не было больше слез, они словно испарились, а со дна сердца поднялась давно забытая надежда.
***
Он смотрел и не мог вспомнить, как дышать. Эмили не просто сразила наповал, она забрала его с собой в свой чувственный мир, и Терехов кожей ощущал ее движения.
Она танцевала для него, о нем, о них. Искренне, откровенно, до надрыва, который так редко встречаешь в жизни. Николай не мог шевельнуться до последней секунды танца и еще несколько минут – после. Он просто стоял у входа, и гости бубнили, чтобы он отошел и дал пройти нормальным людям. Прием официально завершился.
Эмили обнялась со Стасом и Сашей и подошла, смущаясь, явно в разбитых эмоциях после страстного танца.
– Я переоденусь и спущусь, – прошептала она, мило улыбаясь, а он не мог даже открыть рот и ответить, что будет ждать. Кивнул, как дурак, и проводил ее взглядом.
Он чуть не опоздал на ее выступление, потому что готовил место для встречи. Хозяин дома, Валик, поддержал желание Терехова устроить тайное свидание и лично выдал провизию со словами: «Ну наконец-то стоящую женщину пригласил». В летнем домике наспех был сооружен самый настоящий оплот романтики. Николай зажег камин, штук пятьдесят свечей, принес все цветы, до которых дотянулся, и корзину еды. Усыпал лепестками белых роз кровать и пол – не зря хозяйка кусты сегодня оголила.
Он стоял у подножия лестницы в доме и нервничал, будто шел на первое в жизни свидание. От адреналина сводило горло и скулы, и Босс, сминая в руке сигарету, совсем не спокойно ждал, когда Эмили наконец спустится.
Она появилась минут через миллион, с порозовевшими щеками, в теплых шерстяных чулках, в прямом бежевом платье выше колен и джинсовке. Никаких шарфов, шапок и шуб. На улице к вечеру совсем похолодало, но Эмили, видимо, тоже нервничала. А нервная дрожь, как известно, согревает, отвлекая от погоды.
Терехов быстро сунул сигарету обратно в пачку и зачесал пятерней волосы наверх. Он ничего не сказал, чтобы не разрушить момент очарования, только руку протянул – и Эмили вложила в нее свою белую ладошку. Николай совершил настоящий подвиг, цивилизованно и неторопливо дойдя со своей спутницей до места назначения, хотя на деле хотелось утащить желанную женщину в пещеру.