- Согласно Копернику, движется Вселенная и все во Вселенной, от звезды до последнего атома, - высокопарно сказал, или даже не сказал, а отчеканил дяденька, - я имею в виду именно это! - И я прислонив глаз к окуляру, сначала не видел ничего, но потом в углу черного поля появилось ярко-голубое пятно с кольцом типа веретена вокруг и довольно быстро стало перемещаться, причем кольцо тоже вращалось, или мне так показалось.
- Видишь? - спросила жена.
Я кивнул. Пятно было ослепительно голубым и двигалось в полной черноте.
- Это Сатурн, - сказал дяденька, - более миллиарда километров от нас.
- А почему он так быстро перемещается? - удивилась жена.
- Так вы представляете, сколь бесконечно мала дуга, которую выхватывает наша труба из небесной сферы, и сколь велика скорость, с которой наблюдаемая нами планета движется по этой микроскопической дуге? - Дед сделал эффектную паузу. - Вы школьный курс геометрии помните? Мы находимся в вершине равнобедренного треугольника с бесконечно малым основанием и сторонами, в земном понимании, равными бесконечности!…
Похоже, хозяин трубы заводился от собственных высказываний, так как на слове “бесконечность” он даже немного взвизгнул.
Минут через двадцать мы сидели с женой на скамейке у самой воды и смотрели на еле колышущееся море.
- Трудно себе представить, что где-то, в полной тишине и пустоте несется эта махина, - сказала жена.
- Собственно говоря, мы тоже несемся, - сказал я.
- Не надо, - попросила жена, - крышу сносит.
Мы еще помолчали.
- Разные реальности, - сказала вдруг жена.
- Что?
- Разные реальности. Наша здесь. Московская, откуда приехали твои друзья. Тверская, метро, машины… И та, что мы видели в телескоп. Ледяные пространства, и там летит что-то огромное. Это как-то сочетается?
- Конечно, - сказал я. - В твоем сознании, как сказал бы один философ… А мы вот сейчас пойдем в Мак-Дональдс и съедим по пирожку с вишней. И это будет тоже божественной симфонией. - Я засмеялся. Жена улыбнулась.
Почему-то мне не хотелось говорить об увиденном в телескопе: возможно, ощущение было слишком сильным. Мы подняли головы и посмотрели в сторону, где по идее должен был быть Сатурн. Не очень яркая звезда висела над морем. Чуть ниже, в миллиарде земных километров, около дядьки с трубой уже толпился народ.
- А почему она двигалась как-то… не плавно? - спросил я. - Без торжественности?
- Это показалось, наверное. А может, это ты трясся. Или из-за огромного расстояния и беззвучности. Попробуй плавно запустить такую махину. Я не знаю, - сказала жена.
Судия - народ
Жена принимала участие в социологическом опросе “За кого вы проголосовали на недавних выборах?”. Дело было в новом, спальном районе, и поэтому люди отвечали по-разному, скажем так. Впрочем, что интересно, ни один их не послал. На языке социологов это называется “отказ от ответа в резкой форме” и в данном случае косвенно указывает на повысившуюся общественную культуру наших граждан. В основном люди из этого района голосовали за “Ед\Ро” - мы ведь сейчас неплохо живем, правда? Один интеллигентный дядечка сказал, что всегда голосует за “Яблоко”, но при этом ласково спросил жену, почему она до сих пор не уехала из страны; одна бабка стала орать, что у них перед домом всю зиму не чистят снег, и она два раза уже свалилась, а на вопрос: а голосовала-то ты за кого? - отвечала, что -… Что, в общем, она всех в одном месте видала и в следующий раз обязательно проголосует за коммунистов, потому что они хотя бы - … (заполните сами).
Один широкоплечий мужчина аккуратно ответил на все вопросы (он сказал, что всегда голосует за ЛДПР), но потом сказал жене, что она ему должна 200 рублей за ответы и что он сейчас приведет люберецкую братву, если она ему их не отдаст. Пришлось ей полчаса отсиживаться в ближайшем Мак-Дональдсе в страхе перед “братвой”. Одна тетенька, садясь в приличную иномарку, сказала, что она-то голосует за СПС, но на вопрос, не даст ли она номер своего сотового телефона (чтобы начальство жену могло проверить, а то вдруг она все анкеты дома на кухне нарисовала?), от души расхохоталась и спросила: ее что, за дуру принимают?
Но был один ответ, за который какой-нибудь писатель, любящий порассуждать о мистическом русском сознании (неважно, порассуждать всерьез или шутя), многое бы отдал. Может быть, даже душу.
Две тетеньки лет пятидесяти с хвостиком (одна - по виду интеллигентная учительница, другая - усталая комсомолка), лучезарно улыбаясь, сказали моей жене:
- А наш депутат - Господь Бог, деточка. Мы его уже давно выбрали!
Но не торопитесь умиляться (и пусть писатели, любящие порассуждать о мистическом русском сознании, оставят свою душу себе): сказав это, тетки протянули жене брошюру по типу Свидетелей Иеговы или что-то в этом роде, попросили внимательно с ней ознакомиться и, бодро улыбаясь, быстро удалились к метро.
Жена даже расстроилась. Неплохой был ответ в первой своей половине, согласитесь. Просто хоть сейчас в газету. Своими “свидетелями Иеговы” тетки все испортили. Никакой мистики из этого уже не сделаешь, жаль.
А вот одной их сотруднице - студентке МГУ - не повезло: ее сильно облаяла какая-то советская бабуся у подъезда. То есть у нее был этот самый “отказ от ответа в резкой форме”. Традиционная тема - “нечего!”. “Нечего” здесь ходить и спрашивать в смысле, а потом бабка стала что-то кричать про маленькую пенсию и 100 лет тяжелой работы и одиночества, и про молодое поколение, которое занимается всякой херней (типа социологического опроса) вместо того, чтобы работать, как они. Грустная история, конечно. И ведь они действительно работали как волы, что самое печальное. Всю свою жизнь тянули лямку, от Сталина до Горбачева транзитом через двадцать лет “товарища Л. И. Брежнева”. Растили детей, копили на цветной телевизор, год стояли в очереди на диван… И получили за свою работу кожуру от банана по государственным праздникам.
Но студентке МГУ такие мысли, видимо, уже не свойственны, а может быть, ее бабушка не орет на молодых людей, обращающихся к ней с вопросами. В общем, она не выдержала и, несмотря на строжайший запрет инструкции и абсолютно не думая о сложной истории страны в ХХ веке, послала бабку на три буквы, при этом еще и добавив от себя:
- Сама во всем виновата, старая дура!
И, не слушая ответную реплику, быстро удалилась к соседним подъездам. У нее ведь работа сдельная, долго разговаривать некогда: чем больше сделаешь, тем больше заплатят.
Это молодое поколение, оно вообще жестокое до невозможности.
- Вообще, - говорит жена, - сейчас в Москве первая реакция людей на подходящего, любого подходящего, даже женщину, молодую симпатичную девушку - напряженное недоверие, закрытость, страх, почти физический, желание пройти мимо, иногда, от страха - агрессия. Если рядом ребенок, его могут инстинктивно прикрыть рукой, придвинуть к себе. Как животное в лесу. Потом, когда обнаруживается, что это социолог, просто уличный опрос - облегчение: а-а, вот вы что, ну, давайте, давайте поговорим… Хотя недоверие сохраняется, часто ехидно спрашивают: а зачем это вам?
Так что неправда, когда говорят, что у нас люди неотзывчивые и грубые, даже как пройти куда-нибудь не скажут, мимо пробегут, - они просто всего боятся! Я же говорю, как звери в лесу.
Церковь Праскевы-Пятницы
Зимой ездили в Казань, к родственникам жены и заодно проветриться немного, на снег посмотреть. В Москве последнее время с этим плохо. Хорошо съездили, и правда, на снег насмотрелись, на сугробы, на то, как он блестит под фонарями вечером, как пушистым ковром покрывает дворы и по нему поздно вечером цепочки одиноких следов тянутся. Потом, город такой после Москвы тихий, хотя и современный, последние годы сильно похорошевший, много торговых центров, кафе и все сильно дешевле по сравнению со столицей нашей родины. Иногда я бродил там один, особенно в районе исторического центра и казанского Кремля. Тихие улочки, старинные дома, улицы не заполнены автомобилями, как в Москве. В тех местах, кроме огромной новой мечети в черте Кремля, много церквей, часто недавно отреставрированных и покрашенных, рядом храм со знаменитой чудотворной иконой Казанской Божьей матери, которую папа Иоанн Павел II подарил (или вернул, как угодно можно сказать) нашей стране. В одну из таких церквей, всю белую, чистую, с большими синими куполами, я и зашел, честно говоря, в основном, чтобы погреться. Еще название меня привлекло необычное на дорожном указателе - церковь Праскевы-Пятницы.