Только один человек относился к странной даме с тихим почтением – забитый потомственным отцом алкоголиком, неопределенного возраста парень Петя Бузыкин. Его сутулые плечи, склоненная голова и вечно испуганный взгляд, то и дело мелькали поблизости от непреступной, загадочной Лидии Семеновны. Если у Пети появлялись какие-нибудь средства, он обязательно покупал всякие мелочи в ближайшем гастрономе, скребся в желтую облупившуюся дверь с цифрой тридцать восемь, и молча просовывал свои подношения в узкую щель. Тонкие высохшие пальцы с тусклыми перстнями забирали кулечек, и дверь захлопывалась. Петя топтался на лестничной площадке, пугливо озираясь по сторонам, ожидая, когда дверь откроется снова. Спустя несколько минут, в образовавшейся щели снова появлялась рука, она протягивала Пете деньги и дверь затворялась снова. Ни разу Лидия Семеновн не отдала больше или меньше потраченной Петей суммы, и ни разу не сказала ни слова.
Впрочем, во дворе к Лидии Семеновне вполне привыкли, как к антикварной кочерге, которая уже никогда ни для чего не сгодится, но всегда будет на видном месте, как редкая и, безусловно, когда-то полезная в хозяйстве вещь.
Эпизод Zеrо
Лёвушка и Заинька
С детства Лёвушка был тихим, ласковым мальчиком, росшим без отца. У Левушки была только пламенно, самоотверженно любящая его мама. Закончив школу, техникум, Левушка выучился на старательного электрика, и все было бы хорошо, если бы однажды в трамвае он не встретил Нату – хрупкую голубоглазую принцессу с пшеничными кудрями. Влюбился Левушка сразу и без памяти.
По характеру Ната (или Заинька) была доверчивым вечным ребенком, и в Левушке проснулся древний инстинкт защитника и война. Он был рыцарем, Тарзаном и Терминатором в одном флаконе. Ната слушала Левушкины речи с широко распахнутыми глазами, но однажды, так некстати, спросила, когда же рыцарь познакомит ее со своей мамой? Лёвушка осекся и побледнел, а на длинных ресницах Заиньки закачались крупные слезинки. Наточка была девушкой читающей, поэтому знала, что во всех романах герой непременно должен представить свою избранницу маме с папой, если папы нет, то хотя бы маме. Если же он от этого уклоняется, значит, жениться не будет. Заинькиных слез Левушка выдержать не смог, он расправил плечи, поднял голову и, срывающимся от ужаса голосом, произнес:
– Пойдем!
По дороге от Наточкиного общежития до своего дома, Левушка держал свою избранницу за руку и набирался мужества. Будущим молодоженам катастрофически негде было жить: в Наточкино общежитие Левушку не пускали, снимать квартиру было не на что, оставался только один вариант – двухкомнатная хрущоба Левушки и его мамы Ольги Петровны Небалуй. Убедить эту грузную женщину, педагога по литературе и русскому языку с копной пережженных завивкой рыжих кудрей в том, что у сына кроме мамы должна быть в жизни другая женщина, к примеру, жена, не взялся бы никто не свете. Ольга Петровна не допускала такой мысли. Когда она увидела на пороге своего дома решительного и бледного сыночка, а рядом голубые глаза и пшеничные кудри, с бедной мамой едва не сделался удар.
– Познакомься, мама, это Наточка, моя жена! – выкрикнул Левушка, заслоняя «супругу» своим телом. Левушка не стал посвящать мамулю в то, что Заинька еще только невеста, дабы у Ольги Петровны не было ни малейшего шанса расстроить свадьбу.
Левушка с Заинькой расписались тайком, и начался их тихий семейный ад. Так как счастливый молодожен разрывался меж трех работ, а Заинька находилась в полном распоряжении свекрови, Ольга Петровна сразу же наметила тактику уничтожения Наточки, и принялась за дело. Безропотная Наточка продержалась два месяца, похудела на восемь килограммов и стала вздрагивать при каждом звуке.
Однажды ее терпение лопнуло и она в красках поведала Левушке о тирании свекрови. Ничего не подозревавший супруг был потрясен рассказом Заиньки, он вышел из берегов и наговорил маме много страшного. Ольга Петровна долго, выразительно рыдала в соседней комнате и кляла неблагодарного сына, которому посвятила всю свою жизнь. Левушка запер на ключ дверь их с Заинькой комнатенки и долго ходил от стены к окну и обратно. Наточка молча сидела на кровати, изредка всхлипывая.
– Квартиру снимем! – наконец изрек Левушка, решительно тряхнув головой. – Все, хватит!
– Дорого, – прошептала Наточка.
– Ничего, выкрутимся, продам, займу и снимем! И не просто там какую-нибудь, а с мебелью и телефоном!
Что именно Левушка собирался продавать и у кого занимать, Наточка уточнять не стала. Она не сомневалась, что муж найдет выход из любой ситуации, ведь он у нее был самым сильным, умным и красивым на свете.
Эпизод Zеrо
Алевтина Николаевна Муарова
Алевтина Николаевна без сомнения являлась женщиной роковой. Высокая, статная, с упругими формами и гривой белоснежных крашеных локонов, она разила наповал любого мужчину своей ослепительной красотой. Казалось, что эта королева не идет по улице, а плывет во времени и пространстве чинно, достойно, как айсберг, во всегдашнем сладостном предвкушении какого-нибудь зазевавшегося дурака-корабля в шляпе и галстуке. Когда-то давно Алевтина Николаевна была библиотекарем в Пушкинке, но об этом неприятном факте своей биографии она не любила вспоминать.
Однажды Алевтине Николаевне было видение: явился к ней покойный муж на огненном коне, причем у коня была не морда, а лицо известного киноактера Марлона Брандо. И сказал этот конь, что предназначение Алевтины быть пророчицей и целительницей, а муж все кивал и сурово так пальцем грозил. Алевтина назвалась прорицательницей Алексис, и открыла салон белой магии. Чем белая магия отличалась от черной, новоиспеченная прорицательница представляла себе довольно смутно, посему запаслась соответствующей литературой, купленной на лотках у метро и целых две недели читала не отрываясь.
В довесок к прекрасной фигуре, Алевтина Николаевна обладала весьма незаурядным умом и сразу же поняла, что вся эта галиматья с духами, демонами и магическими знаками, ей совершенно не нужна, да и запомнить все это было довольно сложно и прорицательница засела за книги по психологии. Это давалась значительно труднее, зато результат был гарантирован.
Через полгода Алевтина зарегистрировала свое частное предприятие, и салон прорицательницы Алексис открылся. Хозяйка салона не была стеснена жилплощадью, имела четырехкомнатную квартиру, и самая большая комната стала «магической». На входной двери квартиры появилась пластмассовая табличка с названием фирмы, а в газетах замелькали объявления: «Вы ждали именно меня, и вот – я с вами! Колдунья и прорицательница Алексис! Прием с 9 до 22».
Первые несколько недель прошли довольно тихо, никто в двери не ломился с мольбами о помощи, но Алевтина Николаевна не спешила падать духом. Она тщательно разрабатывала свой имидж, размышляя над вариантами рекламы. Газетные объявления оказались делом весьма сомнительным, таких, как Алексис было по два разворота мелким шрифтом. Рекламный телеролик она пока еще не могла себе позволить, а позориться в передачах вроде «Знака качества» не хотелось.
Помог Алевтине Николаевне случай. Как-то раз, мучаясь от бессонницы и мыслей о бизнесе, который никак не желает сдвигаться с мертвой точки, она курила на балконе, мрачно созерцая двор, палисадник и стройку. И увидела, как из соседнего подъезда вышел шестилетний пацан с болонкой на поводке и двинул в сторону палисадника. Алевтина не придала этому никакого значения, вспомнив про мальчишку лишь через два часа, когда услышала крики его бабушки. Старушка вопила на весь двор, призывая всех идти искать любимого, единственного внучика, который ушел погулять с собачкой, и не вернулся.