Дима, конечно, заводил его. Но так безумно и яростно — никогда.
Антон испустил негромкий рык и, отклеившись от двери, направился в комнату. За Димой, как всегда, остался бардак. За три дня девять чашек оказались на столе, а все сидения застилали ворохи одежды.
«Не иначе попёрся в клуб».
Антон всё-таки не выдержал и, взявшись за мобильный, набрал номер, который давно уже отскакивал от зубов.
— А!
На другом конце линии грохотал бешеный бит.
— Дим, это я.
Музыка стала чуть тише — видимо, Дима протолкался в коридор.
— У нас день рожденья тут. Привет, я узнал.
— Дим… поезжай домой, а?
— Ещё ж только… — Дима, видимо, смотрел на часы. Потом вдруг резко прервал самого себя, будто что-то расслышал в голосе Антона, — хорошо. Заедешь за мной?
— Дим, я устал.
— Жди. Буду через полчаса.
Полчаса, конечно же, были оптимистичным прогнозом. За то время, пока Дима, лишённый машины, своим ходом добирался домой, Антон успел разобрать в гостиной завал и свалить в посудомоечную машину то, что накопилось на столах.
Дима бесшумно открыл дверь своим ключом, так что Антон обнаружил его присутствие, только когда мягкие ладошки обхватили его за живот. Одна из ладоней медленно поползла вниз, ласково стиснула член, и Дима из-за спины сообщил:
— Ого. Да ты по мне скучал.
— Ты даже не представляешь как, — Антону стало тошно от себя самого, но ему сейчас как никогда нужен был рядом близкий человек, и он накрыл руку Димы своей рукой. Опустив веки, сделал глубокий вдох, и прижался к Диме спиной, — а ты вообще меня не ждал.
— Я думал — застрянешь там до понедельника, как всегда, — Дима опустил голову Антону на плечо и, будто бы извиняясь, поцеловал чуть пониже виска. От него исходил не слишком приятный запах — смеси мартини и пива — но Антону было не до того, чтобы начинать старый разговор о том, что и как нужно пить.
— Побудь со мной, — попросил он, оборачиваясь и обнимая его. Дима ростом был ниже на полголовы, так что уткнуться пришлось скорее ему в затылок, чем в плечо.
— Хорошо, — легко согласился тот и осторожно погладил Антона по спине.
Дима ничего не подозревал. Даже подумать не мог. И от понимания этого Антону стало ещё противней.
Следующие три дня они провели вдвоём. В понедельник Антон позвонил на работу и сказал, что заболел.
— К чёрту, — буркнул он с утра, поймав на себе насторожённый взгляд любовника, — никуда не убежит этот отель.
— Странно-странно, — пропел Дима, но спорить не стал. Голова его скрылась под одеялом, живот Антона что-то защекотало, а затем он ощутил, как горячее и влажное накрывает член.
Антон испустил стон и подкинул бёдра повыше, врываясь в податливый рот.
— У тебя талант, — пробормотал он, откидывая голову на подушку.
Дима что-то промычал, пуская по члену вибрирующую волну, и языком прочертил по стволу зигзаг. Пальчики его обхватили Антона за бёдра, не давая тому дёргаться лишний раз, и он принялся сосать, точно угадывая каждое чувствительное местечко.
Антон расслабился, утопая в наслаждении, и кончил ему в рот.
Дима высунулся из-под одеяла и устроился у него на груди. Поцелуев после минета Антон не любил, и Дима это знал — что ничуть не мешало Антону обнять его и крепко прижать к себе.
— Чего бы ты хотел? — спросил Антон, принюхиваясь к всё ещё пахнущим вчерашним алкоголем волосам.
— Не знаю… Я тоже устал.
Антон ничего не сказал, просто погладил его по макушке.
— Сессию закрыл? — спросил он после долгой паузы.
— Ага. Вчера отмечал.
— Я думал, у вас был день рожденья.
— Два в одном, — Дима пошевелился и потёрся носом о его ключицу. — Приготовишь поесть?
Антон вздохнул и, напоследок поцеловав Диму в висок, стал вставать.
— А если бы я ушёл? — спросил он, уже поворачиваясь к Диме спиной.
— Я бы голодал! — трагическим голосом произнёс тот и прижался к его спине, будто пытался удержать.
— Всё, хорош, — Антон выпутался из Диминых рук и отправился на кухню.
В холодильнике нашлось несколько яиц — и больше ничего.
— Дима, в магазин сходи! — крикнул он.
Дима что-то угукнул и сполз с кровати, чтобы одеться.
Первые два дня — воскресенье и понедельник — они в самом деле почти не выбирались из постели.
Во вторник, на третий день, всё-таки решили, что пора погулять. Антон был за рулём и повёз любовника сначала на Манеж, а потом на юг, на Воробьёвы горы. Белыми пушистыми хлопьями падал снег. Дима был на удивление молчалив — только обнимал руку Антона и иногда прижимал голову к плечу.
Потом, ближе к вечеру, его разобрало. Он принялся лепить снежки и запускать их в Антона, который поначалу только ёжился и просил прекратить. После пары пропущенных снарядов, правда, тоже включился, и через полчаса они уже катались по сугробам, мокрые насквозь, но довольные и весёлые.