Само интервью было конфузным. У Бараева и Абу Бакара были трудности с русским языком, они были скованны и не могли ясно и четко изложить свои требования. Бараев вообще говорил, как деревенский парнишка.
Бараев: Наша группа называется «Рияд ус-Салихийн». Наша цель, мы уже не раз говорили, остановить войну и вывести войска.
Корреспондент: А если российские представители начнут переговоры с Масхадовым или еще кем-то?
Бараев: Мы действуем по приказу высшего военного эмира. Военный эмир там у нас - это Басаев, вы все его хорошо знаете. Масхадов это наш президент. Хоть мы не раз слышали, что Масхадов никому не подчиняется, что с ним никто не считается, это, не знаю, как сказать по-вашему, обман и ложь. Мы даже очень подчиняемся и очень с ним считаемся. И наши разговоры с Масхадовым… Конечно моей задачей было приехать сюда. То, чего мы хотели, мы с помощью Аллаха сделали.
К. Почему вы выбрали именно это место для операции?
Абу Бакар. По воле Аллаха. Центр города, чтобы все видели и все знали.
К. Только поэтому?
Б. Мы хотели еще что-то захватить, но у нас не получилось.
К. То есть спонтанно так получилось, что вы приехали сюда?
А. Нет, мы готовились уже месяц, два, ходили, спектакли смотрели, что и как.
К. Значит, было несколько таких пунктов?
Б. Было несколько пунктов. Мы ждали. Мы могли это и раньше сделать. Ждали, что кто-то придет, кто-нибудь остановит.
К. Вас называют племянником Арби Бараева, это так?
Б. Да, я его родственник.
К. Можно ли считать, что эта акция - месть за его смерть?
Б. Нет.
Дедух, обращаясь к стоящим сзади женщинам: Скажите, пожалуйста, что означают ваши одежды и пояса с взрывчаткой?
Женщина: Это означает, что нас ничто не остановит. Мы на пути Аллаха. Если мы тут умрем, это не конец. Нас много. Это будет продолжаться.
Запись не была показана ни одним из российских телеканалов. Власти запретили ее демонстрацию, объясняя, что это было бы пропагандой терроризма и экстремизма. Не помогли настояния террористов, которые обещали, что за трансляцию интервью Бараева и Абу Бакара они освободят двенадцать заложников.
Еще одно интервью взял Марк Франчетти, журналист «Sunday Times». Террористы - и на этот раз Абу Бакар и Бараев - сказали ему, что они в прекрасном настроении, потому что достигли того, чего хотели, остальное зависит от Путина, который теперь должен принять правильное решение. Чеченцы подчеркивали, что они не террористы, иначе они бы потребовали миллионы долларов и самолет. Перед камерой британского журналиста появился и Ясир, который не очень грамотно, зато точно выразил решимость террористов.
- Я хочу сказать, наши враги, клянусь Аллахом, мы стремимся, чтобы умереть на пути Аллаха больше, чем они хотят жить. Аллах акбар, - заявил он.
Очередное интервью прозвучало в прямом эфире на волне «Эха Москвы». Журналисты этой информационной московской радиостанции дозвонились до одной из заложниц и попросили передать телефон ближайшему чеченцу.
- С вами говорит командир разведбатальона смертников, меня зовут Хасмамат, - гордо заявил террорист.
Журналисты спрашивали его о требованиях его группы, о том, как они представляют себе их реализацию, просили об освобождении детей. Хасмамат рассказывал о том, что творится в Чечне, и делал это довольно складно, значительно лучше своих командиров.
- Требования самые простые, - говорил Хасмамат. - Остановить войну, вывести войска, вот и все. В этом нет ничего сложного. Заложники не только здесь, в зрительном зале, заложники есть вот уже три года и в Чечне, и никто ими не интересуется. Решение этих проблем лежит в Чечне. Пусть теперь Путин сам думает, как вывести войска, которые он туда ввел. Неделя - достаточный срок, чтобы вывести все войска или хотя бы половину. Нужно немедленно прекратить военные действия, немедленно, потому что люди гибнут ежечасно. Во время двух войн в Чечне убито три тысячи детей в возрасте до десяти лет. В зрительном зале нет ни одного ребенка младше десяти лет, всех выпустили. Вот вам еще несколько цифр - четыре тысячи детей стали инвалидами - без ног, без рук. Тринадцать тысяч человек пропали без вести, понимаете, что это значит, пропали без вести? Двести пятьдесят тысяч убиты. Надо немедленно начать переговоры и вывод войск. Сколько успеете, столько успеете, а там посмотрим. Я могу сказать, что в этом зале ни одного человека пальцем не тронет ни один моджахед.
Журналисты спросили, с кем следует вести переговоры.
- Там есть только одна сторона, - ответил Хасмамат. - Президент Масхадов, только он может представлять Чечню.
Был задан вопрос, почему террористы запрещают заложникам звонить по телефону и ходить в туалет.
- Это так похоже на ваши спецслужбы, ничего удивительного, - ответил чеченец. - Это полная ерунда, я не хочу даже комментировать такую глупость.
Террориста спросили, ожидают ли они получить конкретный ответ от руководства страны.
- Я хочу сказать, что они до сих пор пытались игнорировать нас, наши требования, - заявил Хасмамат. - Присылали каких-то простых людей, разные провокации устраивали. Поэтому мы не будем поддерживать с ними связь, пока они не возьмутся серьезно за это дело.
Власти не могли приостановить трансляцию интервью, так как разговор шел в прямом эфире, однако на следующий день Министерство по делам печати, радио и телевидения потребовало, чтобы запись разговора убрали с сайта «Эха Москвы» в Интернете. До исполнения поручения доступ на сайт был заблокирован.
Мне удалось найти еще одно интервью, которое неплохо отражает настроения в среде террористов в пятничный вечер и при этом подтверждает, что подчиненные были более разговорчивы, чем главари. Интервью организовали журналисты бакинской газеты «Зеркало». Разговор шел с Абу Саидом из Ведено, тем самым террористом, который звонил во второй половине дня в четверг в оперативный штаб. Он состоялся в тот момент, когда в театр вошли «переговорщики» Говорухин и Беловецкий в сопровождении съемочной группы НТВ.
- Абу Саид, какая там ситуация сейчас?
- Мы сидим в зале и ждем штурма российского спецназа «Альфа».
- Ждете штурма?
- Они все равно пойдут на штурм. Мы этого ждем. Если начнется штурм, вы взорвем этот зал. И больше ничего не будет. Нам все равно. Пусть штурмуют. Пусть делают, что хотят. Одна пуля сюда залетит, и я вообще не знаю, мы не только театр в Москве, мы весь город в порошок сотрем.
- В случае атаки вы даже не собираетесь ее отражать, просто сразу будете взрывать?
- Да, именно так.
- Знал ли Масхадов или кто-то из руководства о ваших планах?
- Конечно, план был конкретно подготовлен. И тактически это самый лучший план. Мы его готовили все лето. Мы приехали сюда по воле Аллаха. Инш Аллах, мы добьемся своего.
- У вас есть возможность связываться с Масхадовым или Шамилем Басаевым?
- Да, конечно.
- И они знают, что там происходит?
- Знают, они все знают. Они нам звонят и ориентируются в ситуации. Мы доложили обо всем.
- Появилась информация, что в штабе Масхадова шла работа над механизмом переноса вооруженных действий на территорию России. Это часть того плана?
- Да, это только небольшой фрагмент. Мы еще не начали своих действий. И если это только их часть, перед нами большие планы. Если они не выполнят требований, будут предприняты конкретные шаги.
- Когда вы разрабатывали эту операцию, Аслан Масхадов знал об этом?
- Да, мы делали это сообща, он знал обо всем. Но рядовые моджахеды не знали, куда мы идем.
- Рядовые не знали, куда и зачем идут?
- Когда выходили, не знали. А потом им сказали, в чем заключается план.
Надо признать, что высказывания террористов оказали незначительное влияние на общественное мнение. Зато, несомненно, каждое их слово подвергалось скрупулезному анализу экспертов спецслужб. Мы, правда, не знаем, что им удалось выжать из интервью Бараева, Абу Бакара, Абу Саида и Хасмамата. Не известно и помогли ли спецслужбам сообщения чеченских сепаратистов на сайтах Интернета. Раз в три-четыре часа в редакцию одного из чеченских порталов звонил Бараев с новыми сообщениями о происходящем в театре. Именно там впервые появилась информация об убийстве Ольги Романовой, официально подтвержденная только через несколько часов.