Как следует из опубликованных рассказов «альфовцев», штурмовики, входившие в театр через главный вход и коридор на втором этаже, практически не встретили сопротивления чеченцев.
«На сцене действовала отдельная группа, она шла из подвалов, - вспоминает другой офицер «Альфы». - Мы еще не вошли, когда раздались выстрелы. Когда мы двинулись (по остекленному коридору на первом этаже рядом со сценой), увидели террориста, поднявшего оружие в нашу сторону. Он был от нас примерно в пятнадцати метрах. Поднял автомат, открыл огонь, - к счастью, очередь прошлась по стеклу. Идущий первым наш боец положил его одним выстрелом. Одним прыжком мы преодолели эти пятнадцать метров. Подошли к двери (боковой, через которую в самом начале входил Ясир) и вошли в зал. Террористы на сцене оказали сопротивление - у всех было оружие, - но в несколько секунд были ликвидированы. В зале, рядом с выходом, сидела женщина, вся в черном, с поясом шахида; в одной руке пистолет, в другой - граната. Несколько раз она выстрелила в нашу сторону. Естественно, ее ликвидировали. Гранату из ее руки вынул наш сотрудник. В гранате не было чеки. Немного дальше, у верхнего входа, было два террориста, они стреляли в нашу сторону, - к счастью, никто не был ранен. Группа, которая входила через тот вход, прекрасно справилась с задачей. Через следующую дверь в верхней части зала входила еще одна группа.
В кабинах режиссеров были люди. Туда бросили гранату, оттуда выскочил один из террористов, и был немедленно ликвидирован. Я хочу подчеркнуть, что все группы действовали очень профессионально, хоть было и немалое везение».
«Мы добивали последних на втором этаже, они прорывались на третий, - вспоминает командос в интервью «Газете». -Откуда-то появилась шахидка. Кровь из нее прямо хлестала, остатками сил бросила гранату. Мы ее добили. Остальных застрелили на третьем этаже».
В ходе штурма «альфовцы» убили всех до одного террористов. Наверняка, у них был именно такой приказ, хотя впоследствии появилось множество теорий, якобы объясняющих, почему это было необходимо сделать. Утверждали, например, что надо было их убить, чтобы кто-то, очнувшись, даже случайно не мог взорвать театр.
«Мы расстреляли спящих террористов выстрелом в висок, - рассказывает «альфовец» «Московскому комсомольцу». - Мы не видели другой возможности. Если на человеке висит два килограмма пластида, только так его можно обезвредить».
Другой «альфовец» на вопрос, правда ли, что террористки погибли под воздействием газа, возмутился и сказал, что «каждая получила пулю».
«Мы добивали всех, на ком была взрывчатка, - рассказывает еще один спецназовец. - Люди ведь могли прийти в себя или, наоборот, могли начаться конвульсии. И вообще, чтобы никто случайно не нажал кнопку, мы делали контрольные (выстрелы в голову)».
В разговоре со мной один из спасателей прямо сказал, что видел, как штурмовики добивают раненую террористку, сидящую в кресле в зрительном зале. А в фильме, снятом оператором ФСБ через пару минут после штурма, слышно, как один из офицеров в холле театра, наклонившись над телом террориста, кричит: «Еще шевелится, сволочь, сделай контрольный (выстрел в голову)».
Во время штурма был ранен только один боец «Альфы». Никто не погиб.
«Группы штурмовиков еще добивали шахидов на третьем этаже, когда мы начали вытаскивать людей на улицу, - рассказывает командос «Газете». - Простые менты, никакие не спецназовцы, появились только через пятнадцать минут, когда все уже было кончено. Мы бы и сами справились, но заложников было слишком много. Одного мента мы просто избили. Подошел к лежащей женщине, взял сумку, вытащил портмоне и сунул к себе в карман. Вдруг увидел, что она приходит в себя, и со всей силы пнул ее ногой в лицо. Мы его избили, а один из наших парней кричал: «Убей его, свалим на потери в бою!» Карманы обыскивали все, кто пришел нам помогать. Стрельба-то уже закончилась».
Из нескольких воспоминаний следует, что бойцы «Альфы» еще в ходе штурма срывали с себя противогазы, потому что они им мешали. Выносили потерявших сознание заложников уже без противогазов, хотя зрительный зал еще был полон газа. Некоторые из них получили отравления, у кого-то началась рвота. Чтобы скорее проветрить театр, «альфовцы» разбили окна, которые и так были посечены пулями и осколками гранат, сорвали плакат «Норд-Ост», висевший на фронтоне здания. Внутри открыли все двери, саперы разминировали взрывные устройства.
Кто-то из спецназовцев шутки ради вложил в руки Бараеву неизвестно откуда взявшуюся бутылку коньяка «Хеннесси». А может, сделал это какой-то пропагандист из ФСБ? Во всяком случае, впоследствии российские правительственные телеканалы показывали снимок Бараева с бутылкой и объясняли, что во время штурма этот радикальный исламист напивался в баре.
Проблема заключалась только в одном - бутылка была запечатана и жутко пыльная. Те же каналы показывали пол театрального фойе, усыпанный шприцами, и комментировали: террористы были наркоманами.
Еще в тот же день вечером Путин встретился с отрядом «Альфа», каждому пожал руку и выпил с ними за успех.
Но если можно сказать, что первая часть операции действительно увенчалась успехом, то дальше в театре и вокруг него воцарился традиционный российский балаган, который стал причиной смерти многих заложников. Никто из них так и не узнал, что был спасен.
Глава 24
Прогремели последние выстрелы и взрывы. В театре и вокруг него воцарилась тишина. Было субботнее утро, без нескольких минут шесть. Казалось, штурм уже закончился, но еще примерно четверть часа ничего не происходило. Что в это время делали саперы и специалисты спецслужб внутри здания? На этот вопрос мне не удалось ответить. Многие участники операции считают, что в связи с опасностью взрыва, спасателей и врачей вызвали только после того, как убедились, что театр не взлетит на воздух.
Один из спасателей, Максим, который просил не называть его фамилии, рассказал мне, что стоял в нескольких метрах от Дома культуры и ему казалось, что ничего не изменилось. Террористы все еще удерживают заложников, и никакого штурма не было. Но так только казалось, он уже несколько часов знал, что будет штурм, но не мог понять одного, почему они в бездействии стоят здесь, вместо того чтобы спасать людей. Максим служил в элитарном отряде «Лидер», который был в подчинении у Министерства по чрезвычайным ситуациям (МЧС). Хоть в случае катастроф и природных катаклизмов они всегда были на передовой, в то утро никто очень долго не давал им никакого приказа включиться в операцию.
Высокий, худощавый двадцатилетний парень, со светлыми волосами и голубыми глазами только срочную службу в армии, до гражданки ему осталось чуть более двух недель, когда чеченские террористы захватили театр на Дубровке. В России на срочную службу ребята идут не только в танковые войска, во флот или десант, короче говоря, не только под крыло Министерства обороны, но и в структуры других министерств, так называемых силовых. Одним из них является МЧС, располагающее такими прекрасно обученными спасательными отрядами, как «Лидер».
- Это что-то вроде спасательного спецназа, рассказывает Максим. - Нас бросали туда, где было хуже всего и тяжелее. Мы были в июне 2002 года в Ставрополе во время наводнения, где утонуло несколько тысяч человек (официально - сто две жертвы, эвакуировано сто пятьдесят тысяч человек), и на космодроме Байконур, где в мае 2002 года упало одно из перекрытий монтажного блока (погибло семь рабочих).
Часть, в которой служил Максим, располагалась практически в Москве, в районе Теплый Стан. Когда террористы заняли театр, руководство «Лидера» отобрало из специализированных отрядов (Максим был в отряде верхолазов) наиболее опытных бойцов, всего двадцать пять человек, и перебросило эту группу в район театра. Спасателей разместили в спортивном комплексе на Шоссе Энтузиастов, в двадцати минутах езды от театра.
- Вначале командование сообщило нам, что штурм планируется в ночь с четверга на пятницу, - рассказывает Максим. - Но поскольку не всё успели подготовить, штурм перенесли. Следующей ночью нам сообщили, что атака начнется в шесть утра.