Вскоре после восьми, когда из-под театра вывозили последние трупы, мэр Москвы Юрий Лужков сказал журналистам «Интерфакса», что погибло сто тридцать человек. Для всех это был шок. Ожидали, что будут убитые, но не столько же! Кремль испугался реакции родственников, общественного мнения, наконец, реакции важнейших мировых столиц. Многое указывает на то, что субботним утром на высшем уровне еще не было принято решение, признаваться ли в истинных масштабах трагедии, или попытаться скрыть число убитых. Поэтому «Интерфакс» в течение нескольких минут рассылает своим абонентам поправку: извините, ошибка машинистки, печатавшей текст выступления Лужкова, погибло только тридцать человек.
Журналисты, все еще толпившиеся вокруг театра на Дубровке, с надеждой поглядывали в сторону оперативного штаба. Один из представителей штаба объявил, что в ближайшие часы состоится пресс-конференция и появится официальное заявление о ходе штурма, спасательной операции и количестве жертв. Заявление все никак не появлялось, а конференцию откладывали с часа на час. Это было еще одним доказательством того, что что-то не в порядке, что операция отнюдь не прошла так гладко и Кремль обдумывает, что дальше делать. Наконец, уже после 13.00, то есть семь часов спустя после штурма, перед журналистами на улице рядом с театром появился Владимир Васильев, заместитель министра внутренних дел, с заявлением, которое шлифовалось несколько последних часов. Несмотря на это, Васильев часто отрывался от текста, написанного на листке бумаги. Видно было, что он очень переживает, оттого часто допускает грамматические ошибки в своей речи. Только сегодня можно оценить, насколько его слова расходились с правдой, но тогда он моментами говорил искренне, с болью, особенно, когда упоминал о тысяче возможных жертв. Вот, что он сказал:
«Мне поручено сообщить вам информацию, тяжелую как для меня, так и для всех членов штаба, и для каждого россиянина. Очевидным, несомненным и не поддающимся пересмотру фактом является то, что цель достигнута - заложники освобождены.
Вы сами являетесь свидетелями тому, что штаб соглашался на все условия террористов, на самые сложные, иногда надуманные претензии и заявления, отправлял на переговоры всех, кого можно. Нас иногда осуждали за то, что столько людей ходит в театр, а террористы их то принимают, то нет. Вы были свидетелями того, что мы пытались выполнить все требования террористов. Слишком высока была ставка. Специалисты, проверившие здание, подтвердили, что заложены бомбы, таким способом террористы оказывали на нас давление. Конструкция театра и угроза взрыва говорили о том, что в здании никто не останется в живых, если произойдет сильный взрыв. Такова архитектура.
Даже когда были исчерпаны все возможности освобождения заложников, среди которых были и дети, продолжались переговоры об их освобождении, этой ночью еще шли переговоры. Полномочный представитель президента Виктор Казанцев связался с террористами по телефону и вылетел в Москву, чтобы встретиться с ними и переговорить об условиях освобождения детей. Казанцев сейчас в Москве (это неправда, Казанцева в Москве не было. - Авт.).
Все что происходило, шло по сценарию террористов. Около 5.15-5.20 наше внимание привлекли выстрелы. Группа заложников пыталась сбежать из театра, и появилась реальная угроза для них. В связи с этим был реализован план специальной операции.
Тяжело было принять план спецоперации. И мы, члены оперативного штаба, естественно, несем ответственность за этот план. Действия штаба оценит прокуратура. Такая работа ведется. Прокуратура ведет осмотр места происшествия.
Принятие такого решения, теперь мы в этом глубоко убеждены, было правильным, обоснованным, и оно было принято в нужный момент. По нашим подсчетам, в случае неудачной операции мы могли потерять до тысячи и больше людей. Я имею в виду находившихся там заложников и силы, принимавшие участие в акции.
Результаты операции таковы: удалось спасти более семисот пятидесяти человек. Они находятся в разных больницах Москвы. В то же время мы скорбим вместе с теми, кто потерял своих близких. В настоящее время, это подтвержденные данные, которыми я располагаю, мы потеряли шестьдесят семь заложников, которых не удалось спасти.
Сейчас много говорят о том, был ли использован газ или нет. Мне поручено сообщить вам, что специальные средства были использованы. Это позволило, и вы видели это на экранах, нейтрализовать террористов, в том числе и тех женщин-смертниц, которые были обвязаны взрывчаткой и держали пальцы на кнопках. И это при такой концентрации в зале, вы это тоже видели.
До последней минуты мы боялись того, что может дойти до мощного взрыва. Даже сейчас еще не все взрывснаряды разминированы. Мы боялись, что может рухнуть крыша здания. Считаем, что не дошло до этого благодаря высокопрофессиональной работе тех, кто это сделал, - бойцов спецподразделений.
Ликвидированы тридцать четыре террориста. Осуществляется фильтрация с целью выявления бандитов. Мы исходим из предположения, что в Москве находятся сообщники бандитов.
Хочу подчеркнуть, что идет много разговоров о том, что многие заложники погибли в результате использования тех специальных средств, которые использовала группа. Это не так. Идя к вам на встречу, я специально встретился с Демури Киртадзе, главным врачом госпиталя № 1 ветеранов войны, в помещениях которого находился штаб. Этот госпиталь, естественно, принял самую тяжелую категорию заложников. По информации Киртадзе, они приняли сто четыре жертвы, девять человек умерло. Ни в одном случае причиной не было «отравление». Прежде всего он, как специалист, объясняет трехсуточным стрессом, голодом, отсутствием лекарств и квалифицированной врачебной помощи».
Сегодня мы уже знаем, что это была одна из главных причин задержки конференции заместителя министра МВД Васильева: лихорадочный поиск оправданий и причин смерти такого количества заложников. Нельзя же было сказать, что они погибли в результате использования газа, ведь тогда власти несли бы ответственность за их смерть.
Голод, обезвоживание, отсутствие движения привели к нарушению деятельности легких, сердца, кровообращения - такие причины смерти заложников сообщили на следующий день (воскресенье, 27 октября, 18.00) во время пресс-конференции, на которой выступили специалисты: известный уже нам глава Комитета здравоохранения Москвы Андрей Сельцовский и главный анестезиолог Москвы Евгений Евдокимов. Естественно, ни словом никто не упомянул о плохой работе служб, подчиненных обоим чиновникам.
Именно в ходе той пресс-конференции Сельцовский сообщил, что погибло сто семнадцать заложников, в том числе только один - в результате огнестрельного ранения (Павел Захаров, убитый за несколько часов перед штурмом случайной пулей, попавшей ему в голову. Его вывезли из театра, отвезли в больницу, где констатировали смерть). Возникает вопрос: а где люди, расстрелянные террористами? Ответ очевиден - Ольгу Романову по неизвестной причине (вероятно, из-за того, что ее тело было вынесено из театра до штурма) Сельцовский пропустил, а остальных отнес к рядам террористов, а точнее, к «группе людей с огнестрельными ранениями, вывезенных из театра, подозреваемых в терроризме». Дело в том, что до этого момента (полтора суток после штурма!!!) следственная группа и спецслужбы все еще точно не знали, кто из них был террористом, застреленным во время штурма, а кто заложником, убитым террористами или шальной пулей во время атаки штурмовиков.
В воскресенье вечером глава Комитета здравоохранения Москвы информировал, что во время штурма ликвидировано пятьдесят террористов.
Остановимся на минутку на этой цифре. Несколькими днями позже прокуратура сообщила, что отряд Бараева насчитывал сорок одного человека, а семью месяцами позже сообщено, что только сорок (когда установили личность Влаха). С большой долей уверенности можно сказать, что десять человек, исчезнувших из этого списка, - это заложники с огнестрельными ранениями (как раз такие, как Влах). Из-за пулевых отверстий прокуратура «для упрощения» сначала посчитала их как террористов, и только потом окончательно определила, что они были заложниками (одиннадцатой была Ольга Романова, а двенадцатым Павел Захаров, тоже не включенный в эту группу, как следует из высказывания Сельцовского).