Стерильными салфетками из автомобильной аптечки он кое-как заткнул рану, но обрабатывать ее ни йодом, ни зелёнкой не стал, боясь потерять сознание от боли. Разжевав несколько таблеток анальгина, он прикинул в уме, сколько времени прошло после того, как схлопотал пулю, хотя было и так ясно: шок ему обеспечен, на обычном обезболивающем он долго не протянет.
Подумав, он набрал мобильный номер Калмыка.
— Алло! — проорал Кирила, перекричав гремевшую музыку.
— Ты где? — спросил Вельцев.
Музыка оборвалась.
— Тут пока, — опешил Кирила. — А что?
— У тебя промедол с собой?
— Как всегда. А что?
— Жди. Я сейчас…
«Если не дурак, — думал Вельцев, пробираясь по глубокому снегу в проулок, — то уедешь. Ну, или стрельнёшь первым. Если дурак… Впрочем, чужая душа — потемки. Каждый спасается по-своему».
«Кайенн» стоял на прежнем месте у забора бизнес-центра. Прижимая пистолетом тампон в ране, Вельцев забрался на заднее место справа. Кирила вполоборота, молча уставился на его окровавленную одежду. Вельцев протянул между кресел руку. Кирила, спохватившись, раскрыл перед ним армейскую аптечку. Свернув зубами колпачок со шприца, Вельцев воткнул иглу в бедро через брюки, медленно сдавил стенки тюбика и выплюнул колпачок на пол.
— Где тебя так? — спросил Кирила.
Вельцев, отдуваясь, отложил пустой шприц.
— Ничего. До свадьбы заживет.
— По тебе же мясницкая плачет. — Привстав, Кирила подобрал шприц и положил его обратно в аптечку. Между разошедшимися бортами пиджака мелькнула фигурная вальтеровская рукоять. — Слушай, поехали, а?
— Не сейчас, — покачал головой Вельцев. — Надо еще кое-что… Ты вроде как хотел подсобить.
— Да. — оправился Кирила, — конечно. Что?
— На Яузе тут я стрельнул одного. Надо прибраться. Поможешь?
— Едем, батя. Сразу бы так.
— Ну, с богом, — кивнул Вельцев. — Здесь рядом.
— С богом, — отозвался шепотом Кирила, ворочая рулем…
Тело узбека снесло течением совсем недалеко, метра на два, к излучине, где, по-видимому, зацепило подводной корягой.
Посвистывая, Калмык встал на берегу и озадаченно потрогал носками ботинок лед. Вельцев придавил тампон левой рукой поверх пальто и осторожно высвободил пистолет.
— Надо бы, — не оборачиваясь, сказал Кирила, — поддеть его чем-то.
— Не надо, — ответил Вельцев и дважды выстрелил.
Пули с утробным звуком ударили Калмыка под одну и под другую лопатку. Зябко пожав покатыми медвежьими плечами и переступив с ноги на ногу, Кирила спокойно оглянулся на Вельцева, неторопливо присел, протянул руку в полынью и затем так же размеренно, будто в постель, лег в нее с головой. Вода при этом даже не плеснула.
— Плакала мясницкая, — сказал Вельцев, тяжело дыша, и сплюнул, — плакали три миллиона.
Сев за руль «Кайенна», он сменил размякшие салфетки в паху, отер пальцы и, глядя на лежавший между сиденьями грязный пистолет, думал и вспоминал, к кому можно обратиться за помощью. Все прежние, рабочие варианты, связанные с Митяем, отпадали, кроме них оставались только два: «Склиф» и вытуренный из «Склифа» за наркоту, живший где-то на Трубной однокурсник Оксаны. «Попробуем, для начала, с конца, — решил Вельцев и запустил двигатель, — с Трубной».
На заледенелой под снегом дороге мощный джип шатало от обочины к обочине, а перед самым выездом на Менжинского занесло так, что, развернувшись, он встал на встречной полосе. Вельцев поднял над рулем растопыренную пятерню. Его била крупная дрожь. Живот и левое бедро онемели, в то же время от паха к груди восходил густой жар, от которого мутилось в голове. Вельцев пристукнул ногтем по спортивной баранке: «Ладно. Поправка…»