До конца оставалось шесть дней, а он был уже выжат как лимон. Пришлось замочить не только пятерых противников, но и еще девятерых посторонних. Как говорится, издержки производства. Трое стали просто жертвами недоразумения. Он их просто перепутал, слишком уж были похожи. Да и вели себя подозрительно. И тут уж размышлять и перепроверять некогда, тут уж кто первым пушку вытащит… Они не вытащили, да и вытаскивать этим бедолагам было нечего. Не повезло.
А шестеро свою смерть заслужили вполне. Эти нанялись за мелкую денежку к одному из игроков. В качестве осведомителей — выслеживали его противников и сообщали об их передвижении. Их Максиму жалко не было. Ничуть. Он вспомнил, как один из них — суетливый паренек лет тридцати — умолял оставить его в живых. Мол, деньги были нужны, потому что у пятилетней дочки саркома, и нужны дорогие лекарства, и без них она умрет, и если он умрет, то и ей не выжить… И Максим почти выполнил его просьбу в обмен на номер телефона нанявшего паренька игрока. Но когда узнал, что это тот самый, который три дня назад убил Аркашу, его армейского друга, то не сдержался. Сломал шейные позвонки, так что паренек и не заметил своей смерти… Мало кто из людей здоровых, не прикованных к больничной койке, ее замечает. Особенно быстрой она бывает у людей, сделавших смерть своей профессией. Столь же быстрой, как и пуля, которая уже вовсю обжилась в бездыханном теле к моменту, когда прилетает звук выстрела.
Да, Максим неожиданно обнаружил среди игроков Аркадия. Там, в Кандагаре, когда духи долбили их десантную роту из минометов, он породнился с ним. И еще с Никитой. Тогда они втроем уцелели из всего взвода. И поклялись в вечной дружбе. Однако воды с тех пор утекло немало. И все вокруг поменялось. Да и они тоже… Такая вот блядская жизнь!
— Мне эти деньги позарез нужны! — сказал Аркадий, глядя Максиму в переносицу. — У меня выбора нет.
— У меня тоже без вариантов, — ответил Максим. — Хоть без этого бабла я мог бы и обойтись. Да еще и тебе помог бы, у меня кое-что есть. Но уже поздно соскакивать.
Действительно. Игроки уже дали согласие на игру. То есть как бы подписали кровью контракт с дьяволом. Где было оговорено, что за отказ от игры, который был чреват разглашением тайны, отказник подлежит ликвидации. Все предельно честно и по-мужски.
Вполне понятно, что Максим и Аркадий договорились, что ни при каких обстоятельствах убивать друг друга не станут. Если через месяц останутся только они вдвоем, то пусть проблему «быть или не быть» решает жребий — пуля, выпущенная из ствола, когда они будут играть в «русскую рулетку». Ведь боевые же братья они, в конце-то концов, или суки распоследние?!
Эта мучительная проблема решилась сама собой…
Он шел вперед и сканировал все, что было впереди, слева, справа и сзади, автоматически, не размышляя, просчитывая варианты критического развития событий. Два клерка — мать с дочкой — три рыхлых оболтуса — алкаш — студентка — бомж — проститутка — пенсионер — КТО? спортсмен? да, взгляд расфокусирован — три тинейджера со сноубордами — нарком с ошалелыми глазами — КТО? ПРАВАЯ РУКА В КАРМАНЕ! нет, запястье прямое и карман мелковат, не то, просто раздолбай — молодящаяся старушка — самоубийца… точно, самоубийца — работяга — мент — опустившийся профи… — НИКИТА!
Да, это был он. Хоть узнать в этом потрепанном человеке, расположившемся на скамейке с пластиковой литровой бутылкой крепкой «Охоты», боевого друга — красавчика и везунчика — было не так уж и просто. Потрепанные кроссовки, из которых вот-вот высунутся большие пальцы. Обтрепанные джинсы. Замызганная куртка. Седина, запорошившая пятидневную щетину, уже захватила виски и подбиралась к некогда смоляным волосам. Но самым удручающим был взгляд — потухший и тоскливый, как осеннее болото. Он был направлен не вовне. И не в глубь себя. А в те инфернальные сферы, которые называются небытием.
Максим остановился. Хоть в его ситуации это было и опасно. Но не мог же он пройти мимо друга, который, судя по всему, нуждается в помощи.
— Никита!
— А, это ты, — почти безучастно ответил Никита, словно перед ним был малознакомый человек.
— Что это ты? — кивнул Максим на пластиковую бутылку — атрибут опустившихся людей.
— А ты, как я понимаю, на плаву? Устроился в этой жизни? — заносчиво сказал Никита, почти выкрикнул.
— Да сдурел ты, что ли?! — воскликнул Максим, продолжая тем не менее автоматически сканировать окружающее его враждебное пространство.