Сказано — сделано. Юля решительно прошла на кухню, открыла буфет. Потом холодильник, потом шкафчики над мойкой. На ум пришла старинная детская сказка про Колобка. «Скребу по сусекам», — усмехнулась про себя Юля.
Итогом поскребушек стали: бутылка подсолнечного масла (на донышке), кусок засохшего батона, банка контрабандной красной икры (у секретарши Леночки дядя работал на Дальнем Востоке), бутылка водки и сухарики со вкусом бекона (опять хлеб!).
Юля почесала тыкву и потерла лоб. Тот заныл. «Слишком много тру в последнее время», — подумала Юля.
Мозг решительно отказывался придумывать, что можно приготовить из данного набора продуктов.
Запиликал мобильник. Юля схватила трубку. На секунду подумалось, что это мальчик в рейме/мужик в дубленке одумался и звонит, чтобы отдать злосчастный кошель с зарплатой (и премиальными, Юля!).
— Але, Юленька? — пропел в трубку Олежка.
— Я, — томно выдохнула Юля, поборов секундное разочарование.
— Ты ждешь меня, Юлечка?
— Да, — опять выдохнула Юля.
— Я лечу к тебе, моя сладкая!
Юля положила трубку. В кухню на мягких лапках вошел Барсик, принюхался к запасам на столе. «Жрааааааать!» — опять донеслось до Юли. Врезалось в уши.
Она вдруг решительно встряхнулась и пошла в ванную. Через секунду вышла оттуда, сжимая в руках швабру.
— Пошли на балкон! — строго скомандовала Барсику. Тот послушно потрусил следом.
На балконе Юля положила Барсика на пол, благо он был обклеен кафелем — в случае чего легко мылся. Барсик послушно лежал, вращая раскосыми голубыми глазками. Юля положила ему на шею, ближе к ушам палку от швабры. Потом схватилась за перила и со всего размаха прыгнула на палку, стараясь попасть ногами на разные ее концы. Раздался хруст, и глаза у Барсика с чпоканьем вылетели из глазниц, из горла вырвался хрип. Розовый язычок вылез набок. Юля попрыгала на палке для верности, потом сбегала на кухню за ножом и табуреткой. Села на балконе, и стала неторопливо освежевывать Барсика, воткнув ножик в горло. Шкурка слезала с трудом. На Москву спускался вечер.
Работа умиротворила Юлю. Она всегда успокаивалась, когда, например, чистила картошку или стирала носки.
Олежка пришел в восемь вечера. К тому времени Юля уже поставила Барсика в духовку и ждала, когда тот покроется румяной корочкой.
— Милая моя, — произнес Олежка, целуя Юлю в щеку. — Куда на сей раз мы отправимся?
«Блядь, — подумала Юля. — Ну неужели нельзя хоть один вечер посидеть дома и не шляться по промозглой Москве? Тем более Москва — вот она, рвется в окна — казино-корабль яростно мигает огнями». А вслух промямлила:
— Олеж… Я прям не знаю. Куда ты хочешь?
— На кладбище? — встрепенулся Олежка.
Юля вздрогнула. На кладбище они уже были позавчера. Ходили, читали фамилии, пили пиво, Олежка фотографировал кресты и памятники, которые казались ему особенно красивыми. Потом ему пришла в голову мысль, что неплохо было бы сфотографировать Юлю. Он велел ей раздеться догола и обниматься с крестами. Сам бегал вокруг с «Кэноном», искал ракурс получше. «Писькой, писькой прижимайся!» — орал он, входя в раж. «Лизни фотографию этого еврейчика! Давай! Стой так!» Или: «Все же попробуй. Ноги на перекладины а сама на верхушку креста, давай. Наденься на него, ну!» — он нетерпеливо тряс фотокамерой. Юля краснела, бледнела, руки дрожали. Она карабкалась на кресты и гранитные валуны, а октябрьский ветер пронизывал ее до костей.
— Нее… — протянула она через минуту. — На кладбище мы уже были. Помнишь? Позавчера. Это уже… э… э… неинтересно.
— Неинтересно? — обиделся Олежка, но обижался он недолго. Вот и сейчас бровки его разгладились, он примирительно произнес:
— Может, на лекцию по нанотехнологиям?
— Вчера были. — Юля заглядывала ему в глаза. — Я приготовила ужин… Может, посидим дома, посмотрим телевизор?
— Телевизор? — вздохнул раздраженно Олежка, но Юля глядела на него снизу вверх так трогательно, что он смягчился. — Ладно. Что у тебя на ужин?
— З…з… заяц, — клацнула зубами от волнения Юля.
— Аристократы ели!
Олежка прошел на кухню, уселся напротив окна, удовлетворенно крякнул, взяв в руку бутылку водки. Юля суетливо откинула дверцу духовки, обожгла мимоходом палец. Тихонько взвыла.
Олежка быстро расправился с Барсиком, лицо его залоснилось. Он зевнул. Встал, потрепал Юлю за щеку и отправился в гостиную, где лег на диван перед телевизором. Пока Юля мыла посуду, из гостиной донесся протяжный храп.