– Нет! – говорю ему. – Теперь для улаживания конфликта сумму придётся удвоить. Он, конечно, возмутился, изобразил благородное негодование, стал речь произносить, ориентируясь, большей частью, на милицию. И хотя защитников в них не обнаружил, решил идти до конца:
– Хорошо! Тогда пусть это дело слушается в справедливом суде! Там и поглядим, кто останется в выигрыше. И вообще, на каком основании магазин должен увеличивать ваш выигрыш в два раза?
– Эт-т-то м-мне н-на лечение! – стал я откровенно дурачиться. – И за м-м-моральный у-у-ущерб! Я т-т-теперь и г-г-говорить п-п-понятно не с-с-смогу! На что я стану д-д-дальше жить?
И знаете, этот прием добил менеджера. Он сдался, добавил ещё какие-то деньги, а я уселся в кресло и тщательно их пересчитал. Две мятые купюры велел заменить; они униженно всё выполнили. Только тогда я сообщил оперу, что инцидент исчерпан, но попросил его, если возможно, отвезти меня подальше от этого ужасного магазина, в котором я купил кроссовки, но чуть не потерял здоровье.
– Действительно, интересная история! Но какой-то осадок от её исхода всё же остался. Не следовало, наверное, так с ними поступать! – усомнился Михаил Иванович.
– Нет, нет! Так им и надо! Так и следовало их проучить! Правильно, Вадим! – высказала своё согласие с финалом Мария Петровна.
– Так или иначе, но теперь тот вопрос закрыт. И, надеюсь, вы меня поймете – я же невероятно разозлился. И хотя давно остыл, но поправить ничего не могу! Да и рассказал всё это лишь для поддержания нашей беседы, не более того! Если же он веселья не прибавил, то прошу простить и строгих выводов не делать! Кстати, Мария Петровна, можно я пока у окна посижу?
– Будьте любезны, – отодвинулась женщина, пропуская Вадима на своё место.
– Знаете ли! – стал он объяснять свою детскую, на первый взгляд, просьбу. – Когда-то на этой дороге я заметил дерево. Да-да! Самое обычное дерево! Неопознанной породы. Но его ствол как-то сказочно расщепился, а вверх потянулись новые самостоятельные стволы. Образовалась очень странная двухъярусная крона. Не умею объяснить, но это немудреное, как будто, зрелище часто приходит ко мне во сне. Иной раз даже думаю, не знак ли какой свыше? Может, следует отыскать то дерево, приблизиться к нему вплотную, поговорить? Возможно, что-то сокровенное для меня откроется? Впрочем, я понимаю, это причуды моего сознания, но освободиться от навязчивой идеи не могу. И бросить всё, чтобы ринутся в поиски, нет возможности. Я вполне допускаю, если бы нашёл то дерево, то в жизни моей ничего бы не изменилось. Разве душа бы успокоилась, перестали бы ночью необъяснимые видения давить. Знаете, я теперь даже не уверен, есть ли то дерево в реальности? Может, рухнуло от старости или сгорело? А, может, и не было его никогда? Игра воображения…
– Как вы интересно рассказываете, Вадим! – восхитилась Мария Петровна. – Вот послушала вас и, думаю, что сама заболею одержимостью в поисках того странного дерева. Только мне сложнее вашего придется; я даже не знаю, какое оно из себя?
– Вот уж, нет! Не для того я рассказал. Просто неудобно стало, что согнал вас с места.
– Не беспокойтесь, Вадим! Ерунда какая!
Михаила Ивановича эти разговоры не занимали. Он старался по карте проследить маршрут поезда, но всё изменилось самым удивительным образом. Казалось, как можно дорогу поменять, проложив ее однажды между двумя городами? Однако теперь почти всё не соответствует старому железнодорожному справочнику. Это удивляло и забавляло полковника. Он не понимал, почему карта не помогает ему разобраться в столь простом вопросе, потому посмеивался над собой, якобы постаревшим и отупевшим, утратившим былую остроту ума и прежние навыки.
– Оставлю вас ненадолго. К расписанию схожу. Не пойму, какой дорогой едем!
– Да ты, Михаил, беспокоишься, словно тебе колонну танковую вести! Машинист всё сам знает! Довезет!
– Конечный результат нам, конечно, важен, но и процесс – не менее того! – парировал Михаил Иванович и скрылся за дверью.
Долго разглядывая расписание, закрепленное на стене вагона, но, не составив о маршруте должного представления, он запомнил, что следующей станцией для их тридцать третьего станут Сухиничи, через два часа прибудут в Брянск, а дальше начнётся украинская земля. Значит, граница, таможня, декларации, контроль, проверка документов… Этого добра в жизни Михаила Ивановича случалось немало, но тогда были поездки в другие страны, недружественные и даже враждебные! Ведь между друзьями границы не возводят! Хотя их лишь раньше не возводили. Потому простые люди, как говорят, народы, недоумевают, но кто-то упорно старается их рассорить, убедить в необходимости подозревать друзей в скрытой враждебности. Оно и понятно! Проще все население подключить к поиску пресловутых виновных, нежели навести реальный порядок в экономике, культуре, образовании, морали… Столь важная задача пока даже не ставится. Возможно, и поезда сегодня идут иными маршрутами, чтобы продемонстрировать особые пути нынешней России и Украины. Хотя всем и без того ясно, что любой путь обязан быть особым, даже если он ведет никуда. Потому, как ни взгляни на эту железнодорожную проблему, а не мешало бы подумать, прежде чем опрокидывать вверх дном!