Имеет ли право (и в какой мере) архитектурный образ быть Для верующих тем же, чем является образ иконописный? С иконами давно все более или менее ясно. Согласно православному учению, образ посредством своего символического подобия первообразу, достигаемого соблюдением древних боговдохновеннных в основе своей канонов иконописи и освящения водою и духом по особому церковному чину624 становится обладателем тех же благодатных энергий, что и первообраз, таинственно, но реально содержит в себе присутствие первообраза. Но происходит ли то же самое с образом архитектурным? В нем могут ли так же действовать энергии первообразного, будет ли и он таинственным присутствием того, что он изображает?
Никону не хватает какого-то очень важного звена в цепи его размышлений. И Никон не спешит. Поэтому, став патриархом Московским и Всея Руси в 1652 году, он прежде всего приступает к постройке Иверского Валдайского монастыря во образ625 Иверской обители на Афоне и даже шире - во образ всей святой горы. Святой полуостров Афон у Никона становится «Святым островом», озеро Валдай получает название «Святого озера». Главной святыней монастыря должна стать копия с чудотворной Иверской Афонской иконы Божией Матери «Портатиссы» (Вратарницы)626. Братия в монастырь набирается нарочито разноплеменная (подобно разноплеменным монастырям святой горы). Здесь и русские, и белорусы (их больше всего), и принявшие православие немцы, литовцы, поляки, евреи и даже один калмык... Это первый опыт создания на Русской земле достаточно отвлеченного, условного (лишь в каких-то самых общих чертах) подобия святому месту православного Востока. Опыт прошел успешно в том отношении, что в русском обществе он не вызвал принципиального протеста и разногласий.
Но не успев закончить постройку Иверского монастыря, в 1656 году святейший Никон приступил к строительству сразу двух монастырей - Крестного Кийского (на острове Онежской губы, по обету) и Воскресенского на реке Истра под Москвой. На Кийский остров отправляется главная святыня для монастыря - большой, в натуральную величину, крест кипарисового дерева, привезенного из Палестины, с вложенным в него множеством частиц мощей святых. Почему такое вещественное знамение Святой земли направляется на далекий русский Север? Образносимволической связи с историческим Иерусалимом в архитектурном отношении Кийский островной монастырь не имел никакой, зато у него была связь с указанными образами «Иерусалима Нового» из Откровения Иоанна Богослова - «престолом» у «моря» и поющими Богу праведниками, «стоящими на море»...
Но значит ли это, что святейший Никон нашел нужное звено, что теперь в его сознании возникла связь между исторической Святой землей Палестины и обетованной землей Царства Небесного? Да, произошло то, что невозможно назвать иначе чем великое озарение, дарованное Богом ищущему уму великого святителя! Как это случилось?
624
Об онтологической природе церковных предметных образов и символов см. нашу работу II (19).
625
Здесь, как и раньше и в дальнейшем, мы употребляем выражение «во образ», имея в виду, что создаваемому объекту придаются лишь некоторые, отдельные условные и часто прикровенные черты прототипа (первообраза). И это нужно отличать от создаваемого «по образу», когда охватываются все, или все основные черты прототипа.
626
Эта икона была привезена в Россию в 1655 году. Сначала она находилась на подворье Иверского монастыря в Москве, затем в связи с особой к ней любовью москвичей была помещена в специально построенной Иверской часовне у Красной площади близ Кремля. Это был второй список с чудотворной Иверской Афонской иконы. Первый, созданный также по инициативе Никона, остался в царской семье, затем вместе с царевной Софьей Алексеевной попал в Новодевичий монастырь в Москве и находится там до сих пор в фондах филиала ГИМа.