С этой надписью Воскресенского колокола прямо перекликается другая надпись, сделанная при Никоне тоже по кругу ротонды, под шатром Воскресенского собора. Впоследствии, возможно при ремонте храма по проекту В. Растрелли, эта надпись была уничтожена, но запись ее текста сохранилась в старинных монастырских описях конца XVII века. Надпись состоит из цитат из двух «Слов» на Пасху святителя Григория Богослова и одной цитаты из «Огласительного слова на Пасху» святителя Иоанна Златоуста с прибавлением молитвы составителя надписи. Поскольку указанные сочинения святых отцов имеются в переводе на современный русский язык, приведем нужные нам места по-русски642. Надпись начинается так: «Воздадим образу сотворенное по образу; познаем наше достоинство, почтим наш Первообраз, уразумеем силу таинства и то, за кого Христос умер...» (вспомним, как повторил эти слова преподобный Максим Исповедник в связи с развитием православной таинственно-символической теории образа). По окончании всей выдержки из данного «Слова» следует краткая цитата из второго: «Ныне - спасение миру, миру видимому и миру невидимому! Христос воскрес из мертвых, - восстаньте с Ним и вы; Христос во славе Своей - восходите и вы, Христос из гроба, - освобождайтесь от уз греха и вы!»643 Третья выдержка из «Слова» святителя Иоанна Златоуста гласит: «Воскрес Христос - и пали демоны. Воскрес Христос - и радуются ангелы. Воскрес Христос - и жизнь жительствует. Воскрес Христос и мертвый ни един во гробе: ибо Христос восстал из мертвых, «начаток усопших бысть» (1 Кор. 15, 20). Тому слава и держава во веки веков! Аминь»644. Цитаты приводятся в надписи без всяких ссылок: предполагается, что все православные должны хорошо знать, кому принадлежат приведенные слова. А за ними следует очень примечательное добавление: «Да днесь из мертвых воскресит и мене победника возновотворит духом, и в нова облек человека; даст нашему зданию, иже по Бозе рассуждаему, здателя блага и учителя, Христу и соумерщвляема усердно и совоскрешаема; Тому слава во веки, аминь». Судя по стилю и по употреблению слова «победник» (Никон - в переводе «победитель»), автором надписи был сам святейший Никон. Здесь он не только помолился о себе, но и о том, чтобы «зданию» его, то есть Воскресенскому собору и прочим задуманным постройкам был дан «здатель благ и учитель», подлинно подражающий Христу. Поскольку надпись помечена 1666 годом и расположена в самой верхней части ротонды, где дальнейшее строительство было прервано, патриарх Никон уже знал, что ему самому не доведется докончить свое «здание»...
Впрочем, не только эта надпись, но и все указанные нами по ряду признаков выдают авторство патриарха Никона. Но если даже это и не так, то все они задавались, а затем редактировались и утверждались именно им. Поэтому мы вправе рассматривать эти надписи как богословие святейшего Никона, развитие им православной теории образа.
Если Всехсвятский колокол словами Откровения Иоанна Богослова как бы благовестил грядущее Царство Небесное, то колокол Воскресенский призывал прийти и увидеть, как, согласно учению Церкви, посредством знамения и образа мы можем восходить к началам изображаемых истин, то есть к первообразам. Но надписи на колоколах мог прочесть не каждый. Поэтому в храме делаются особые надписи, доступные для прочтения. В первой из приведенных нами дается понять каждому, что алтарю искони усваивается значение «святилища тайны», престолу - значение Иерусалима, жертвеннику - Вифлеема, что символически духовно-таинственными значениями обладают и все другие богослужебные предметы. Отсюда каждый, посетивший «подмосковную Палестину», должен был, прочитав эту надпись, убедиться в том, что святые места, связанные с земной жизнью и подвигом Иисуса Христа, и с Его Небесным Царством, давно знаменуются в общепризнанной символике церковных предметов и священнодействий, что «подмосковная Палестина» поэтому является закономерным развитием этой символики. В ней образы земной и горней «обетованной земли» только вынесены из алтаря, где они знаменовались прикровенно, лаконично и расположены на местности явно, в виде, приближенном к их первообразам. И поскольку алтарь есть образ алтаря («храма») Небесного, где «Агнца как бы закланного» (Откр. 5, 6) Иоанн Богослов видит «на престоле», то и весь комплекс святых мест никоновского Нового Иерусалима, «вынесенных» из алтаря, не может быть ничем иным, как образом, иконой и исторической Палестины и Царства Небесного одновременно.