Каждый Кремлевский собор имел семь священников во главе с протопопом и семь диаконов во главе с протодиаконом. В соборах ежедневно совершалась Божественная литургия, а в Архангельском и Благовещенском соборах ежедневно, утром и вечером, кроме того, - заупокойная служба с кутией и вином по всем в них погребенным. Протопопы и все клирики Кремлевских соборов получали доходы от поместий с крестьянами, которые были приписаны к этим соборам, и, кроме того, щедрую плату от царя.
Кремлевские протопопы выделялись из всего духовенства. «Они, - говорит архидиакон Павел, - носят рясы из ангорской шерсти, фиолетового и зеленого цвета, весьма широкие, с позолоченными пуговицами сверху донизу, на голове - бархатные колпаки сине-фиолетового цвета и зеленые сапоги. Они имеют у себя в услужении многих молодых людей и держат породистых лошадей, на которых всегда ездят. Другие священники, проходя мимо них, снимают перед ними свои колпаки»564.
Это, конечно, представляет собой немалую разницу с тем, что рассказывалось о русских подвижниках-монахах. Но следует иметь в виду, что к Кремлевским соборам и царь, и патриарх, и все москвичи питали такую большую любовь, что внешний вид и обычаи их настоятелей считались, может быть, даже соответствующими особой чести этих храмов. Надо заметить, что честь храма вообще очень много значила. Так, например, если протодиакон Кремлевского собора оказывался в обществе протопопов другой епархии, он за столом садился выше всех, даже архимандритов, рядом с епископами, «ради чести» собора, к клиру которого он принадлежал.
Всего в Москве, как сообщил архидиакону Павлу архидиакон патриарха Никона, было более четырех тысяч храмов, а престолов, на которых совершалась литургия, более десяти тысяч, ибо большинство храмов имело по три и более алтарей565. При этом во всех храмах имелось помногу колоколов, и в дни праздников город наполнялся таким звоном, что люди с трудом могли слышать друг друга.
В главе II настоящей работы приводился ответ патриарха Никона патриарху Макарию о количестве монастырей в России. Патриарх Никон сказал, что их более 3 тысяч, не считая монастырей на Украине. По документам того времени, на которые ссылается историк Церкви митрополит Макарий (Булгаков), монастырей, имевших земельные вотчины с крестьянами, в 1661 году было 476. Но, кроме того, еще в XVI веке было множество монастырей, не имевших крестьян, и множество скитов, пустыней и обителей, приписанных к более или менее крупным монастырям. Вместе с сибирскими вновь возникшими монастырями общее количество обителей на Руси могло приближаться к 3 тысячам566.
Павел Алеппский посетил вместе со своим отцом многие русские обители того времени, оставив неоценимые исторические и церковно-археологические сведения о них. Описания русских соборов, церквей, монастырей содержат множество уникальных подробностей относительно внешнего и внутреннего вида отдельных монастырей и церквей, деталей архитектуры, отдельных икон, стенной росписи, иконостасов, святынь и нуждаются в сравнительном историко-археологическом изучении. Мы ограничимся общими сведениями о положении русских обителей и рассказом о посещении антиохийскими гостями Троице- Сергиевой лавры.
Патриарх Макарий со своими спутниками побывал по пути следования в Москву и обратно в ряде обителей. В округе Москвы гости посетили многие монастыри, в том числе Новодевичий, Саввин (женский), Симонов, Ново-Спасский, Саввино- Сторожевский в Звенигороде, Троице-Сергиеву лавру. При путешествии в Новгород они посетили Иверский Валдайский монастырь, где патриарх Макарий освятил место и совершил закладку престолов в почти отстроенном соборном храме в честь Успения Пресвятой Богородицы567, Варлаамов Хутынский монастырь и многие другие. На Украине гости посетили также немало монастырей, в том числе Киево-Печерский, который был в то время ставропигией патриарха Константинопольского, и потому в нем возносилось за богослужениями имя патриарха Паисия (имя митрополита Сильвестра (Коссова) не поминалось совсем)568, а также Михайлов Златоверхий, Введенский (женский) и другие монастыри.
В большинстве монастырей патриарх Антиохийский совершал богослужения. Он подносил памятные подарки настоятелям и получал от них ответные дары и иконы престольных праздников обителей или прославленных в них угодников Божиих.
Павел Алеппский отмечал благолепие и благоустроенность русских и украинских монастырей, удивительно строгий в них порядок. Строгость монастырских порядков иногда становилась препятствием к достаточному ознакомлению с обителью и ее внутренней жизнью, как это будет видно из рассказа о Троице- Сергиевой лавре.
Настоятели наиболее видных русских монастырей имели саны архимандритов. Они носили митры, благословляли архиерейским благословением, во время шествий их поддерживали под руки, как епископов569.
Во время пребывания патриарха Макария в Новгороде при чтении Апостола на литургии 1 сентября 1655 года к нему подвели «трех архимандритов, - пишет архидиакон Павел, - и он прочел над ними молитву, даруя им власть, а именно - вручив им зажженные свечи, дал дозволение, чтобы во время литургии постилали для них ковер и чтобы за ними шли с рипидами, когда они несут потир, - такое преимущество дает только патриарх, и оно высоко ценится»570.
Пребывание в Новгородской земле, в ее щедрых и богатых обителях произвело на Павла Алеппского такое впечатление, что он записал: «Да увеличивает Бог твое процветание, о город Новгород, до скончания веков, за избыток твоих довольствий, твоих вод, рыбы, прекрасное местоположение, твою почву и приятность твоих монастырей, кои постине не имеют себе подобных на земле!»571
Как уже говорилось, прежде сам царь назначал и смещал архимандритов монастырей, но при Павле Алеппском они были уже в полной зависимости от патриарха Никона. Даже монастырь Святой Троицы не избежал самовластия патриарха. Об этом приходится говорить особо, потому что эта обитель была настолько могущественной, богатой и славной на всей Руси, что в сравнении с ней, по свидетельству Павла Алеппского, не мог поставлен быть ни один монастырь. «... Этот монастырь не имеет себе подобных не только в стране Московской, но и во всем мире»572, - пишет архидиакон Павел, повидавший почти весь православный Восток. В праздник Святой Троицы сюда обычно приезжал царь с семейством и множеством вельмож, «ибо там бывает большое торжество; посещение этого святого монастыря заступает у них место паломничества в Иерусалим, ко храму Воскресения и ко всем (тамошним) святыням»573, - свидетельствует антиохийский архидиакон и добавляет далее, что расстояние от Москвы до монастыря - 60 верст и что русские богомольцы старались пройти этот путь пешком, что занимало 3-4 дня, «всякий, кто сходит туда на богомолье, получает прощение грехов»574.
На основании записок Павла Алеппского удается установить, что архимандрит Свято-Троицкой обители почти постоянно жил в Москве, на главном подворье монастыря, участвуя в патриарших службах, Соборах, приемах гостей и т. д., то есть как бы представлял собой монастырь в столице. Фактическим правителем Лавры и распорядителем ее финансов и имущества был келарь монастыря. Обладая действительной властью и могуществом, он считался в народе третьим правителем в России после царя и патриарха575. При поездках его сопровождало такое количество слуг и ратников, что это затмевало кортежи патриарха Московского. Архидиакон Павел не раз указывает, что при сборе государственных налогов царский сборщик берет две части из суммы налога, а сборщик Троице-Сергиева монастыря, находящийся при этом, - одну часть, о чем оба они составляют расписки576. Это узаконение относилось только к Свято-Троицкой обители. Кроме того, огромные земельные вотчины, угодья, озера, солеварни, мельницы, взносы многочисленных приписных монастырей и бессчетные пожертвования деньгами и ценностями от великого множества людей со всей Русской земли составляли огромный доход монастыря, соделывавший его положение совершенно особенным. Все это оказалось возможным лишь потому, что, как явствует из слов Павла Алеппского, Троице-Сергиева лавра считалась и была в России уже в XVII веке духовным центром, своего рода религиозной столицей всего русского православного общества.
565
Там же. С. 116. Эти сведения Павла Алеппского не преувеличены, ибо они подтверждаются и данными других источников. Причина столь большого количества храмов в том, что в то время все бояре, знатные люди, именитые купцы имели свои домовые храмы в своих покоях и дворцах (Макарий, митрополит. Указ. соч. Т. XI. С. 210). Адам Олеарий в «Путешествии в Московию» говорит, что в конце 30-х годов XVII века в Москве было более 2 тысяч церквей, большинство из которых возникло за 15-20 лет после 1613 года. Следовательно, за 15-20 лет, к приезду Павла Алеппского, число церквей могло дойти до 4 тысяч.
566
Макарий, митрополит. Указ. соч. Т. XI. С. 201-209. Автор не приводит в этом месте данных Павла Алеппского, он пользуется лишь отрывками из английской редакции «Путешествия» в переводе на русский язык.
567
Путешествие. Вып. IV. С. 64. Архимандрит Леонид (Кавелин; 1871) в описании Иверского монастыря не упомянул этого важного факта или не имел возможности воспользоваться книгой Павла Алеппского.