– Привет, Семёныч!
– Винцо пьёшь? – обрадовался сосед-алкоголик ещё больше, узрев заветную бутыль. Глазки его загорелись, ручки затряслись, а на плешивой маленькой головке резво взметнулись ввысь три волоска, будто антенны, уловившие винный запах.
– Угощайся. – Елисей протянул старику бутылку, и тот, жадно ухватив её, снял с древесного сучка дежурный пластиковый стаканчик. Налив полный, он, смакуя, выпил, блаженно зажмурившись.
– Слыхал? – спросил старик, когда в животе его потеплело. – На вокзале-то что было сегодня…
Свидетель кошмара неопределённо промолчал, и сосед, решивший, что тому ничего не известно, авторитетно поведал.
– Там сегодня одна баба из Воронежа… колдунья… рассыпала зелье какое-то, и со всех окрестностей повылазили крысы. Бешеные все, глаза горят! Обожрались этой дряни и словно ошалели. Трёх человек загрызли насмерть, милиционеру одному откусили ценность главную, повалили Икарус с пассажирами и обгадили всю площадь! – Семёныч деловито замолчал, ожидая реакции на феерический анонс.
– Да? А потом? – подыграл Елисей.
– А потом на них собак напустили, секретных, спецназовских. Морды – во! – Семёныч изобразил пьяный взмах и чуть не упал. – Так они их всех пожрали в момент! Таких, говорят, собачек сейчас в Чечню отправляют, террористов ловить! Я их сам видел… Лошади! – Он закивал сам себе, и с ужасом увидел, как Елисей глотает из неосмотрительно оставленной им на земле бутылки. Старик протянул стаканчик, жалобно сглотнув. Елисей налил тому остатки.
– Собаки эти – помесь волка с овчаркой! – продолжил он, поспешно выпив содержимое одним глотком. – Им ещё колют чего-то, как курам американским, так они вырастают с лошадь! Лошади, точно! – Он как будто засомневался, уставившись в пространство блёклыми зрачками. – А может, с лошадью помесь? Хрен его разберёт…
– Так что, – перебил Елисей стариковские бредни, – крыс и правда всех уничтожили?
– Крыс? Крыс всех!.. – заверил Семёныч, выискивая что-то среди кустов. – Пожрали всех до одной! А, вот она! – старик с неожиданной прытью нырнул в кустарник и так же ловко вынырнул, имея в руках заныканную ранее чекушку водки. С мастерством фокусника одним пальцем он вскрыл бутыль и сотворил из одного стаканчика два.
– Э-э-э… – начал было Нистратов, но Семёныч уже налил в оба и протянул соседу зловонную жидкость.
– На вот, – он достал из кармана застиранных брюк солёный огурец в целлофане и вручил Елисею, как вымпел победителю олимпиады, – закуси! Фирменный посол. Мой! – похвастался он.
«Да чёрт с ним со всем!» – подумал Елисей и, беззвучно соприкоснувшись с соседской пластмассовостью, выпил, откусил мягкий тёплый огурец, попахивающий то ли нафталином, то ли ещё какой дрянью. Он быстро прожевал его, боясь, что после «фирменного посола» его стошнит. Но этого не произошло.
– Хороша! – похвалил сивуху старик, маневрируя антеннами на маленькой головке. – Ты, Елисей Никанорыч, как сам-то? Не видать тебя.
– А-а… – Нистратов махнул рукой, чувствуя, что опьянение возвращается, а с ним в душу возвращаются спокойствие и отрешённость от всех забот.
– Ну, брат, это ты зря! А дочки как, растут? Старшая твоя, смотрю, красавица вымахала, вся в мать! – Старик завистливо скосил на Елисея размытый частым потреблением сивухи мутный глаз.
– Растут… – подтвердил Елисей, получая новую порцию из чекушки, – куда им деваться. – Тут он вспомнил, что перед нападением тварей Эль Хай так и не успел досказать, что же Нистратову делать дальше. – Слышь, Семёныч, а ты в Зеленограде был когда-нибудь?
– В Зеленограде? – Старик задумался, пережёвывая блёклые полосочки губ. – Был, – вспомнил он.
– Там, говорят, курган какой-то есть?
– Курган? Не, нету! – Семёныч отрицательно закачался.
– Стела там на кургане, говорят, стоит?
– Стела? Стела есть! Стоит! – заверил он и, причмокивая, высосал из стаканчика водку. – «Три штыка» – так, вроде, называется, – прохрипел он.
– Так, так. – Елисей тоже выпил и вдруг решил завтра же поехать в Зеленоград и проверить, что это всё значит, что это за ключ и что он открывает. Но прежде он решил зайти в салон мага с хвостом и всё у него расспросить и про крыс, и про ангелов, и про собаку-оборотня, и особенно про хвост! В организме его появилась какая-то хмельная смелость, глаза загорелись, и он, выхватив у старика чекушку, разлил оставшееся по стаканам. Тут же выпил сам, не дождавшись соседа, и, смяв чужой, столь порой необходимый стаканчик, бросил его на землю перед изумлённым алкоголиком, который панически осознавал, что теряет собутыльника.