- Я вас! - смеялся Каплер. - Страшненькое название!
Но как раз этот Дубровлаг, по слухам, был помягче других: для слабосилки и инвалидов.
В наш Минлаг Каплер с Юликом прибыли одним этапом, но из разных мест: Алексей Яковлевич с Лубянки (это был его второй заход), а Юлий из Кировской области. Подробно про их встречу рассказал Юлик, когда мы наконец встретились.
В первый же день после приезда он обратил внимание на шустрого не очень молодого человека, который торопился сообщить всем минлаговским начальникам, что он кинорежиссер. Юлику он не понравился. А Юлик привлек его внимание - я думаю, своей молчаливостью, стеснительностью.
- Скажите, вы из Москвы?
- Да.
- Вы наверно были студентом? В каком институте?
- В институте кинематографии. Слыхали про такой?
- Слыхал - ВГИК... Давайте знакомиться. Моя фамилия Каплер.
А до Юлика все еще не доходило. Из вежливости он поинтересовался:
- Не родственник Алексею Каплеру?
Каплер грустно усмехнулся:
- Вы английский язык знаете?
- Немножко.
- Ай эм.
Юлик так и сел на борт тачки. У него сделалось такое лицо об этом мне рассказывал уже Каплер, - что Алексей Яковлевич на всю жизнь проникся к нему нежностью.
Вдвоем они таскали носилки со шлаком - и разговаривали, разговаривали, разговаривали. Их бригада строила дорогу для вывозки мусора. Я видел эту дорогу: она доходила до края оврага и круто обрывалась. Грешным делом, я подумал, что они, увлекшись разговором, завели дорогу не туда, куда следовало. Но мне объяснили: именно туда. Там мусор сбрасывали в овраг.
Про этот отрезок их лагерной жизни Каплер рассказывал и такое. Когда бригада - по пятеркам, взявшись за руки - возвращалась в зону, сосед Алексея Яковлевича по шеренге каждый раз жалобно просил быть поаккуратней: очень болит рука, привычный вывих. Кто-то из работяг по секрету шепнул Каплеру, что его сосед в немецком лагере военнопленных работал "жидоловом" - выявлял евреев. Ему же немцы доверяли расстреливать их. Вот так и получился вывих - от отдачи автомата...
С блатными Алексей Яковлевич общался мало: так уж сложилось его лагерная судьба. Но как писатель он сумел оценить богатство их языка.
- Представляете, Юлик, они даже в числительные ухитряются вставить свое любимое словечко. Мишка мне сказал: "И дали мне два, блядь, с половиной года!"
От этого же Мишки он впервые услышал: "Вот. Дали ему год. Отсидел тринадцать месяцев и досрочно освободился". Услышал и восхитился Мишкиным остроумием. Но мы это слышали тысячу раз: самая ходовая лагерная присказка.
О своем деле Алексей Яковлевич рассказывал неохотно. Теперь-то оно ни для кого не секрет, но на всякий случай напомню коротко.
В него влюбилась дочка Сталина Светлана. В те годы Каплер был на вершине успеха - "Ленин в Октябре", "Ленин в 1918 г." Был обласкан властями, принят в "высшем обществе" - если условно назвать так кремлевскую элиту. Влюблялись в него женщины и покрасивее рыжей вчерашней школьницы. Но внимание "кронпринцессы" ему очень льстило. Романа, собственно, не было: держась за ручку, они гуляли по Москве, разговаривали. И повсюду за ними ходил провожатый - дочери Сталина полагалась охрана.
Светланиному папе эти прогулки сильно не нравились. В один прекрасный день раздался звонок. Грубый голос велел:
- Каплер, перестаньте крутить мозги дочке Сталина! Будет плохо.
Алексей Яковлевич не поверил, а зря.
Как-то раз Светлана пришла в слезах: из-за Каплера она опоздала на папин день рождения; он рассердился, шмякнул об пол тарелку с праздничным пирогом, накричал на дочь... В общем, Алексею Яковлевичу лучше уехать.
Он послушался, уехал. Сначала отправился в "партизанский край", потом на сталинградский фронт - собкором "Правды". И погорел на литературном приеме: своим корреспонденциям с фронта он придал форму писем некоего лейтенанта к любимой девушке. Лейтенант писал примерно так: "Помнишь, любимая, как мы гуляли по Александровскому саду, как смотрели на Кремль с Каменного моста?.." Именно эти маршруты фигурировали в ежедневных отчетах Светланиного охранника.
Сталин пришел в ярость: он решил, что этот наглый еврей таким хитрым способом объясняется в любви его дочери. Газета "Правда" получила первый в своей истории выговор по партийной линии. А Каплера арестовали, дали пять лет по ст.58.10 ч.II (антисоветская агитация: "восхвалял мощь германской армии... выражал сомнение...") и отправили на Воркуту.
Начальником Воркутлага был тогда генерал Мальцев, человек не глупый и не трусливый. Он не побоялся расконвоировать своего знатного узника и предложил написать что-нибудь о "заполярной кочегарке" - Воркуте.
Алексей Яковлевич, походил, присмотрелся - и отказался писать. Объяснил: рассказать, как оно есть, не позволят, а писать, что Воркуту, как "город на заре", Комсомольск, построили комсомольцы-добровольцы - это ему совесть не позволяет. Генерал не настаивал.
Каплер хорошо фотографировал. Ему разрешили выписать из дому все необходимое, и он стал городским фотографом. Возможно и по сей день сохранилась в Воркуте будочка "Фотография "Динамо". Лет двадцать назад она еще стояла: Каплер ездил на Воркуту с женой, Юлей Друниной, и показывал ей свою бывшую резиденцию. Правда, мемориальной доски: "Здесь жил и работал А.Я.Каплер" не было...
Воркута гордилась своим театром. Труппа была смешанная: вольные и зеки. Смешанным был и репертуар - даже оперы, по-моему, ставили. Или оперетты? Главные роли играла длинноногая красавица Валентина Токарская. Кто видел довоенный фильм "Марионетки", наверняка помнит ее.
В войну она вместе с фронтовой бригадой московских атристов попала к немцам в плен. Явных евреев расстреляли, а неявные вместе с русскими стали работать в теперь уже немецких фронтовых бригадах - выступали большей частью перед власовцами. Репертуар был совершенно аполитичный; когда война кончилась, особых претензий к артистам "органы" не имели. Но на беду в руки одного из военных корреспондентов (знаю кого, но из симпатии к его дочери не назову фамилии) попала фотокарточка: Токарская и другие актеры сняты были в компании власовских офицеров. В сердце корреспондента застучал пепел Клааса. Этот стук был услышан, и Валентину Георгиевну посадили, дав ей на бедность лет пять.