Пожилых людей тянула сюда убежденность, что московские минеральные воды не только оздоравливают, но и возвращают молодость. А для молодежи заведение Лодера стало «ярмаркой женихов и невест», местом, где можно было завязать полезные знакомства.
Христиан Иванович придавал огромное значение не только лечебным водам, но и оздоровительным прогулкам.
А вот у простых людей эти прогулки господ вызывали недоумение и насмешки:
– Гляди-ка, баре в такую рань ходют и ходют, и от дел отлынивают…
– Маются от безделья спозаранку…
– И охота им было подниматься на заре, чтобы ничего не делать…
– Опять, лодера гуляют…
Комментировал рабочий люд увиденное за садовой оградой заведения.
Постепенно «Лодер» в народе при разговоре изменилось на «лодырь». Так фамилия трудолюбивого, предприимчивого доктора стало названием праздности, безделья. И вот, век спустя, в «Словаре русского языка» Сергея Ивановича Ожегова можно прочитать: «Лодырь… – лентяй, бездельник…»
Ну а о самом враче и ученом Христиане Ивановиче Лодере через несколько лет после его смерти было сказано: «…Наставник Гуфельда и Гумбольта, друг Гёте и Шиллера, снискал себе европейскую славу в Германии: она гордилась им; почитала его своим; но Лодер был наш соотечественник…»
Сокровища московских подземелий
«Ищите в подземельях»
В один из приездов Александра Даниловича Меншикова в Москву в его дом у Поганых прудов был доставлен человек по имени Осип.
– Не держи обиду за то, что мои ребятушки так помяли тебя, – приветливо начал разговор светлейший князь. – Но уж больно ты прыткий да несговорчивый.
– Помяли, ох, как помучили, кормилец, – охотно закивал Осип и дотронулся до окровавленной головы. – А за что мяли и дубасили – не ведаю…
– Так ли говоришь, как думаешь? – усмехнулся Меншиков. – По глазам вижу: хитришь. Доподлинно известно – человек ты грамотный, царские указы почитываешь. Так что новое повеление государя нашего Петра Алексеевича знаешь?
– Какое такое повеление? – В глазах Осипа зажглись лукавые огоньки.
– Ишь ты, непонятливым каким прикидывается! А приказал государь делать чертежи местности, где обнаружатся сокровища: «… то место разрыть и вынять земли сколько пристойно, и тех денег и иной поклажи искать и что будет вынять и описать именно, а тое поклажу и описную роспись прислать. А буде денег и никакой поклажи не явится, о том потому же писать, и сколько земли вынять будет в глубину и вдоль и поперек и какими людьми…» – процитировал по памяти Меншиков и тут же пояснил: – За добровольную сдачу найденного богатства велено было платить вдвое больше, чем оно стоит. Ну, а за сокрытие и тайную переплавку золота и серебра – наказывать смертной казнью…
А. Д. Меншиков
Указ, о котором говорил Меншиков, царь издал после многих доносов и сообщений о том, что разные люди в Москве, в Поволжье, в Сибири разрывают древние курганы, копают могилы богатых людей, ведут поиски в городских подземельях и в пещерах, переплавляют старинные изделия из серебра и золота. А потом сбывают их ювелирам или, того хуже, фальшивомонетчикам.
Меншиков подмигнул Осипу, будто собирался сообщить радостную весть.
– А о твоих воровских делах вся Москва говорит. Даже известную царскую особу втягиваешь в омут. Так что поджидает тебя либо плаха, либо дыба.
– Повелевай, искуплю грех, только не губи, кормилец, – быстро забормотал Осип. Он понял, что много о его делах известно светлейшему. – И про сестрицу государя нашего царевну Екатерину Алексеевну все поведаю. Только не губи…
– Вот так-то лучше будет, – довольно кивнул Меншиков. – Валяй, рассказывай. А я послушаю да подумаю, все ли ты поведал и сообщил. От всех ли грехов очистился? Понравится мне твоя исповедь – отпущу на все четыре стороны, да еще награжу не скупясь. Не понравится – отдам кнутобойщикам.
– Царевна через верного своего человека давно призвала меня к себе, – поспешно начал Осип. – Потребовала она, чтобы я передал ей записи иерея Симеона, по которым можно отыскивать клады в Первопрестольной.