У реки Шелони 14 июля состоялось решающее сражение. Против пятитысячного войска Ивана III выступило сорокатысячное ополчение новгородцев. Ратники великого московского князя были лучше подготовлены, организованы и выиграли сражение. Почти 12 тысяч новгородцев было убито и 2 тысячи попало в плен.
Тем временем другой отряд Ивана III разгромил вражеское ополчение на реке Северная Двина.
После такого сокрушительного поражения новгородская республика стала зависимой от Русского государства. Иван III и его приближенные подготовили документы о присоединении Великого Новгорода со всеми его обширными землями к России.
Тогда же, в июле 1471 года, старший сын Марфы посадницы Дмитрий был схвачен и казнен вместе с другими руководителями антимосковского выступления.
Борецкая понимала, что вскоре может настать и ее печальный черед. Возможно, она могла бы бежать к королю Казимиру. Но тогда несметное богатство посадницы перешло бы в казну ненавистного ей Ивана III.
Марфа осталась в Новгороде. С одной стороны, она еще надеялась на возврат старых порядков и пыталась этому способствовать, с другой – торопила мастера Щелку. Прятать же золото, серебро и самоцветы надо было при любом политическом раскладе.
В самом Новгороде жить становилось все опасней. Участились случаи грабежей, мародерства, поджегов, нападения на именитых людей. Городская стража и вооруженные слуги знати не всегда могли защитить от кровавой преступности.
Марфа и ее сторонники не смирились со своим новым положением. Снова звучали их призывы: «Не хотим Иоанна! Да здравствует король Казимир! Да исчезнет Москва! Умрем за свободу и святую Софию!..»
Дошло дело до того, что приверженцы литовского короля убили в Новгороде нескольких сторонников Ивана III.
Снова московский государь направил в поход свое войско. В ноябре 1477 года Новгород оказался блокированным и спустя пять недель сдался.
Непокорная Марфа Борецкая была тут же схвачена. Как отмечалось в летописи от 2 февраля 1477 года: «…Того же дни в понедельник в Новегороде первыя недели поста велел князь великий поимати боярыню новогородскую Марфу да внука ее Василия Федорова сына Исакова…
Февраля в 7 день велел князь великий отвести к Москве поиманных новогородцев: Марфу со внуком…»
В Первопрестольной Борецкую допрашивали. Интересовались спрятанными золотом и самоцветами. Согласно преданию, она выдала лишь 3 из 4 своих «колодцев-укромников». Понятно, что Марфа сообщила лишь о так называемых «пустых» колодцах.
Случилось ли подобное на самом деле, или это – всего лишь московская легенда, но в заточении посадница пила воду из колодца, который когда-то выкопал сам Щелка на территории Кремля.
Когда царевы посланники проверили ее показания о трех укромниках и ничего не нашли, то развели руками: ну какой теперь с нее спрос? О колодцах с добром посадницы знали многие. Тут же сторонники Марфы пустили слух: пока сама хозяйка сокровищ находилась под стражей, богатства ее отыскали и унесли новгородские лиходеи…
Попробуй это опровергнуть…
А Марфа в заточении лишь порадовалась: не зря велела Щелке строить аж четыре потайных колодца. Слух о ее спрятанных сокровищах все равно просочится. Так пусть же охотники за чужим золотом и самоцветами пойдут по ложному следу!.. А там, глядишь, произойдут перемены и можно самой воспользоваться добром.
Но вскоре по приказу Иоанна III ее сослали в Нижний Новгород и постригли в монахини.
А что произошло с московским мастером Щелкой? О нем сохранилась лишь легенда. Кровавое, жуткое предание…
Так и не вернулся он на свою родину – в Первопрестольную.
Когда войска Иоанна III осадили Новгород, Марфа-посадница, опасаясь, что мастер попадет в плен и выдаст место захоронения сокровищ, якобы решилась на страшное преступление. Она самолично заколола Щелку ножом, а потом замуровала в четвертом «колодце-укромнике» – там, где был спрятан клад.
Не известно доподлинно, в каком году родилась и когда приняла смерть Марфа Борецкая. Согласно преданию, каким-то образом под ее именем была похоронена другая монашенка. А сама непокорная посадница переоделась в мужскую одежду и направилась в родной Великий Новгород.
В те времена подобное переодевание считалось большим грехом. А допустившие его приравнивались к нечисти и привидениям.
Так что когда среди жителей Новгорода пошел слух, будто в подземельях блуждает в мужском одеянии Марфа, люди не знали, считать ли ее живым человеком либо призраком.