Но когда Мэри назвала сумму гонорара, васильковые глаза шалопая расширились.
— Bully! Триста тысяч?! Это же можно потом всю жизнь не работать!
— Я знала, что ты заинтересуешься, — ледяным тоном сказала она. — Но учти. Если ответ на эту шараду отыщется не в Синьцзине, а в Москве, ты ничего не получишь. Приз достанется мне.
Расчет оказался верен. Теперь Эдриан заглотил наживку вместе с леской.
— Идет! — воскликнул он. — Я с тобой тоже делиться не стану! Посмотрим, кому повезет больше!
— Успех зависит не от везения, а от способностей, упорства и профессионализма, — назидательно молвила она. — А также слаженной работы команды. Со мной в Москву едет доктор Линкольн, ассистировать, а с тобой отправится Масянь. Это не обсуждается.
— Я ее обожаю. Масянь — прелесть, когда не пытается командовать. Поэтому скажи ей, что на этот раз главный — я. И хоть сегодня в дорогу. Надеюсь, агентство оплатит билеты первого класса. Я люблю путешествовать, как подобает джентльмену.
Мать вздохнула.
LIKE MOTHER, LIKE SON [3]
Новая столица Нового Мира
Когда по репродуктору объявили номер перрона, на который прибывает поезд, и гурьба носильщиков в фартуках с грохотом покатила свои тележки, Роза повернулась к вокзальному окну, еще раз поправила воротник чудесной импортной жакетки, провела гребешком по стрижке «чикаго». В обычной жизни прихорашиваться и выряжаться — мещанство и пошлость, недостойные современной девушки и комсомолки, но на такой работе иначе нельзя. Ты не просто Роза Былинкина, ты представитель советской страны. По тебе будут судить и о ней.
Роза глубоко вздохнула, бодро сказала сама себе: «Только смелым покоряются моря» и вышла на платформу.
Встречающих было немного, время раннее, восемь утра, да и поезд не из дальних мест — лучший в стране экспресс «Красная стрела», Ленинград — Москва.
И вокзал самый лучший, самый современный. Всё вылизанное, свежекрашенное, вывески на двух языках, русском и английском, маленький эскалатор с уровня на уровень — подарок метростроевцев железнодорожникам к двадцатилетию Октября, двери на качающихся петлях — тоже, как в метро, новейшая американская камера хранения с механическими ячейками, единственная в СССР. А потому что через эти ворота в Москву прибывает 92 % клиентов «Интуриста». Сначала приплывают морем в Ленинград, осматривают достопримечательности старой столицы, потом следуют комфортабельным экспрессом в новую столицу — не только Советского Союза, но всего Нового Мира. Встречаешь группу, ведешь по красивым залам с высоченными потолками. Всюду кумач: знамена, транспаранты, лозунги — нарядно. Потом краем широкой площади, людского муравейника, на станцию метро «Комсомольская», по самодвижущейся лестнице вниз, а там — все ахают — мрамор, мозаика, статуи. И, если группа туркатегории — в «Метрополь» или «Националь». Если класса «люкс» — в сверхсовременный отель «Москва», гордость столицы.
Волновалась Роза ужасно. Жизнь, и всегда-то бывшая «в-схватке-упоительной-лавиною-стремительной», в последнее время взяла темп вовсе головокружительный. За полтора месяца после распределения Роза и к новой работе-то еще не привыкла. После своего англо-германского думала в аспирантуру, но по комсомольской путевке кинули туда, где нужнее — в «Интурист», гидом-переводчицей. Еще не притерлась, не отучилась нервничать перед иностранцами и начальством — и тут опять перемена. Да какая! Четыре дня назад на собрании трудколлектива зачитали секретное постановление.
Государственное акционерное общество «Интурист» передается в ведение НКВД. Со всех взяли расписку о неразглашении.
Отдельно собрали гидов. Зав первого отдела сделал инструктаж, обозначил новые задачи. Теперь отчета по работе с группой мало, нужно будет составлять справку по каждому интуристу. И максимально повысить бдительность, потому что враг готовится к войне, активизирует деятельность, и самый безобидный на вид загранклиент может оказаться шпионом, а то и диверсантом. «Вы отныне всё равно что сотрудники органов, — сказал товарищ Брюханенко. — Каждый пройдет спецкурс оперработы: негласный досмотр личвещей, тренировка наблюдательности, чтение по губам».
Не успела Роза осознать еще один поворот жизни, как следует по этому поводу отволноваться, — снова зовут в первый отдел. Вчера это было.
У товарища Брюханенко сидела какая-то гражданка. На первый взгляд Розе она не понравилась. Очень уж гладкая, ухоженная, разряженная. Причесочка, маникюрчик, даже брови выщипаны. Похожа на артистку Орлову, только волосы темные. Смотрит цепко, но улыбается. Губы накрашены.