— Обожать русский еда. Каждый вкус очень сирьный. Сореный — это сореный, кисрый — это кисрый. Еще водка!
Снова выпили. Потом третий раз, четвертый.
Эдриан не любил плотную, утомительную русскую кухню, поэтому опрокидывал рюмку за рюмкой не закусывая и, как всегда, не пьянея. Томоко едва пригубливала. Двое остальных быстро хмелели. У Доихары заблестели глаза, он раскраснелся. Люшков, наоборот, бледнел. Два противоположных темперамента, думал Эдди. Форвард и голкипер, игрок и бухгалтер, оса и таракан.
— Спроси его, как победить Советский Союз, — велел генерал по-японски. — Ответ будет интересный.
Ларр повторил вопрос на русском.
— Очень просто, — ответил Люшков. — Я уже объяснял его превосходительству. Вся система держится на одном человеке. Это главная конструкционная особенность советского государства. Если в правильный момент убить Сталина, всё рассыплется.
Доихара подмигнул.
— Убить Старин возможно? Кто возможно?
— Я могу организовать операцию. Если меня обеспечат необходимыми ресурсами. Единственная сложность — понадобится агент-самоубийца.
— Для нас, японцев, это не сложность, — сказал генерал и снова выпил. — У меня есть человек в Москве. Поручик Обэ. Выдает себя за китайского коммуниста, учится в Университете Трудящихся Востока. Настоящий самурай. Будет счастлив.
Так я тебе и поверил, что ты выдашь внедренного агента, подумал Ларр. Опять игры в доверительность.
— А как победить Америку? — спросил он Люшкова.
— Очень трудно. В Советском Союзе, Германии или Италии достаточно избавиться от диктатора. Но в Соединенных Штатах убийство президента ничего не даст, лишь мобилизует систему. Победить США можно только через разрушение экономики путем радикализации рабочего движения. Мы в свое время разрабатывали в Москве методологию. Это долгая и сложная работа.
— А как победить Японию?
— Мы прорабатывали и этот вопрос. Пришли к заключению: это невозможно. Япония сильна духом, единством и организованностью. Только если утопить острова вместе со всем народом. Кстати, имелся такой проект, фантастический. Был у нас один деятель, Бокий, большой выдумщик. Предлагал провести лабораторные разработки подводных океанских взрывов колоссальной мощности, которые вызовут цепную реакцию землетрясений и цунами. Отложили на будущее — технические возможности пока не позволяют.
После ресторана, когда генерал заботливо подвозил любимого ученика до отеля, спросил снова:
— Так что ты думаешь про агента Мышь?
— Про то, что он может организовать покушение на Сталина — врет. Набивает себе цену. Надеется на то, что Япония отложит операцию до начала войны, а война то ли будет, то ли нет… Мышь тем временем приготовит себе какую-то щель и смоется.
Доихара нахмурился.
— Врет? Возможно. Но смоется вряд ли. От Саламандры не уйдешь. Лапа у нее мягкая, но когтистая. Прихлопнет.
Кажется, слова Эдриана его встревожили — поставили под сомнение какие-то планы.
— Вот что, мой дорогой ученик. Мне нравится проводить с тобой время, но наши вечерние встречи пока заканчиваются. Очень много работы. Однако не расстраивайся. Я передам тебя другому учителю. Вернее учительнице. Обещаю, она тебе понравится.
Толкнул локтем в бок, хохотнул. Он был изрядно навеселе.
— Тоже из моего «Золотого Фонда». Агентурная кличка «Принцесса».
— Когда и где я с ней встречусь?
— Она сама тебя найдет. Подаст условный знак — вот так проведет рукой по левой брови. Принцесса будет тебя опекать и обучать.
А понадобится — прихлопнет, подумал Эдди.
Вера без надежды и любви
— Ну как тебе Шашлычник? — спросил Булька, когда они вышли от Ëжика.
У него была привычка всем давать клички. «Ëжиком» он называл наркома, потому что Ежов маленький и весь ощетиненный. Шашлычником окрестил нового первого зама Берию, которому сдавал дела перед уходом в военно-морской наркомат. Что он сам — Булька, конечно, не догадывался. Прозвище придумала Вера и вслух его, конечно, никогда не произносила. Начальник был очень похож на пса из рассказа Льва Толстого «Булька». Толстовский Булька вцепился медведю в ухо своими мощными челюстями, повис и оторвать было невозможно. Таков же и Фриновский. Ухватит — не выпустит.
— Сладкий и гадкий, — небрежно ответила Вера. — Проблем с ним не будет.
Наврала. Комиссар госбезопасности Лаврентий Павлович Берия произвел на нее большое впечатление. Настолько большое, что нужно было как следует поразмыслить. Кажется, в жизни намечался очередной поворот. Ошибиться нельзя.