— Как женщину вы меня еще не знаете. — Ëсико бросила на скатерть салфетку. — Но это мы сейчас исправим. Пойдем ко мне в номер, виноградинка. Я тебя высосу.
Что ж. Эдриан узнал ее как женщину. И как женщина «китайская Мата Хари» ему совсем не понравилась. Он его не только высосала, но и исщипала, исцарапала, искусала. В разгар любовных неистовств он ощутил себя плюшевой игрушкой, которую грызет и треплет раззадорившаяся собака.
Нарычавшись и навизжавшись, агент Принцесса сыто отвалилась, а истерзанный Эдриан твердо пообещал себе, что больше она его в постель никогда не заманит.
Ëсико-то, кажется, осталась довольна. Напевала международный шлягер «Bei mir bist du schön» и по-кошачьи жмурилась, подставляя раскрасневшееся лицо солнечному лучу.
— Ты езжай, тебе пора на уроки, а я посплю, — лениво сказала она. — Заеду за тобой в «Кикан» после занятий. Научу тебя кое-чему, что тебе завтра пригодится. Это будет твоя награда за любовное усердие.
— А что будет завтра?
— Вечером расскажу. — Она зевнула, сверкнув белейшими зубками, с остротой которых Эдди недавно познакомился. — A bientôt.
Вечером Ëсико предстала перед ним парижанкой: прическа а-ля Жозефин Бейкер, белый брючный костюм «Шанель» с бирюзовым галстуком, высокие лаковые сапоги. Во двор «Кикана» она въехала на красном кабриолете «альфа-ромео» (часовой взял под козырек), требовательно погудела в клаксон. Сказала:
— Садись, у нас большая программа.
Жозефин Бейкер
И сразу огорошила новостью:
— Твое обучение закончено. Завтра тебе предстоит экзамен.
— По которому из предметов?
— На твердость духа. Д. считает, что это твое слабое место. Ты слишком мягок. Сентиментальничал из-за убитой телохранительницы. Д. тебе не излагал свою теорию Твердости и Мягкости?
— Нет, — настороженно ответил Ларр.
— Завтра изложит. Тот же Инь-Ян, ничего особенного. Сила — это добро, Слабость — это зло. Всё мягкое надо в себе искоренять, всё твердое культивировать. Типично мужская чушь. Разумеется, мягкость сильнее твердости, но спорить с Д. не имеет смысла. Надо закатывать глаза и восторгаться его мудростью.
Как в разговоре с тобой надо восторгаться остротой и смелостью твоего ума, подумал Эдриан и восторженно посмотрел на учительницу.
— Д. в свое время и меня на твердость проэкзаменовал. Потому что я принцесса, изнеженное создание. — Она фыркнула. — Принцессы — самые несентиментальные существа на свете, но откуда ему, плебею, это знать?
— А что это был за экзамен?
Она небрежно махнула пальцами, не снимая руку с руля.
— Ехали с ним вот так же в автомобиле по людной шанхайской улице. Я за рулем — Д. водить машину не умеет. Болтаем о какой-то чепухе. Вдруг он вынимает гранату. Говорит: «Кинь в толпу». И смотрит — чтó я. Я говорю: «Выдерните чеку и дайте сюда». Взяла, швырнула на тротуар, где толпа гуще. И — на педаль газа. Сзади грохот, вопли. В газетах потом написали, что красные устроили очередной терракт.
— Ты бросила гранату в уличную толпу? — пролепетал Эдриан.
Ëсико пожала плечами.
— Это Китай. Десятком людей больше, десятком меньше. Но в образцовом городе Синьцзине Д. таких фокусов устраивать не станет. Придумает что-нибудь менее шумное. Ты главное будь готов, не растеряйся.
Все-таки Доихара намерен сделать меня палачом, содрогнулся Ларр.
— Ты сказала, у нас большая программа? — спросил он, изобразив безразличие. Вполне вероятно, что Принцесса не фрондирует против Доихары, а выполняет его задание: проверяет реакцию «ученика».
— Сначала мы едем в «Сад золотых видений». Это клуб с лучшим в мире опиумным меню. После коктейля «Ласковый Дракон» эротические ощущения десятикратно обостряются. Ты убедишься в этом, когда мы приедем в отель. Сегодняшние утренние наслаждения покажутся тебе детской игрой. А завтра, во время экзамена, воспоминания о Рае помогут тебе с успехом пройти через испытание Адом. Глубокое заблуждение стремиться к одним только удовольствиям. Нужно перемежать их муками, тогда блаженство становится сильнее. Правильно устроенная жизнь — это чередование Рая и Ада.
Она остановила «альфа-ромео» около особняка в китайском стиле, бросила ключи валету:
— Подашь машину через два часа.
Наряженному мандарином привратнику сказала:
— Я заказала «Звездный кабинет».
Прошли через полутемный зал, где под золоченым потолком покачивался сиреневый дым, а за низкими столиками полулежали на подушках люди. Одни курили, другие потягивали напитки из затейливых фарфоровых кувшинчиков. У стены располагался бар — не вполне обычный: на полках не бутылки с алкоголем, а такие же кувшинчики. Никто не разговаривал, звучала журчащая китайская музыка.