— Прекрасные цветы! — похвалила Рачкова и улыбнулась Катерине. — Тесновато у нас, конечно, — добавила она, с трудом протискиваясь к столу.
— У вас замечательная квартира, — искренне похвалила Катерина.
— Это вы из вежливости, — улыбнулась Рачкова. — Вот у вас квартира действительно замечательная, — и, по-видимому заметив недоумение Катерины (откуда бы ей знать о квартире?), пояснила: — Мне Рудик рассказывал. Но такие квартиры в Москве имеют только известные люди. Вы, конечно, знаете, что на Западе в столицах есть престижные районы, очень дорогие, где селятся только богатые и известные люди. Теперь и у нас в Москве есть такие престижные дома. Когда говорят: «Я живу в высотном доме на площади Восстания, или в высотном доме на Котельнической набережной, или у Красных ворот», можно даже не спрашивать, из какой вы семьи. Сразу ясно, что это замечательная семья заслуженных людей.
Катерина уже с тоской подумала, что ничем хорошим это не закончится. Рудольфу она, наверное, смогла бы объяснить, но его мать никогда ей не простит обмана. Соврала один раз, соврет и в следующий. К тому же мать, конечно, хотела бы, чтобы у сына была жена из хорошей, известной, обеспеченной семьи, которой не надо помогать — наоборот, ему самому помогут.
Катерина почувствовала, что пауза затягивается, мать ожидала ответа на свой монолог о престижных домах и их заслуженных жильцах. Катерина же не могла придумать, что бы ей ответить. Выход нашла Рачкова, переменив тему.
— Где вы в этом году отдыхали? — спросила Рачкова. — Не в Крыму ли?
— Да, — подтвердила Катерина, пытаясь сообразить, какой город назвать в Крыму, где она никогда не бывала. У нее вдруг из памяти вылетели названия всех крымских мест.
— Так в этом году ведь холодно было, — заметила Рачкова.
О том, что в Крыму холодно, Катерина не слышала, поэтому ответила уклончиво.
— Не то чтобы замерзали, но бывает теплее.
И сама себе стала противна. Вобла сухая, нет чтобы чего-нибудь рассказать веселое. Выручил Рудольф. Он открыл бутылку сухого вина.
— Мама, ты заговорила Катю, а разговорами сыт не будешь. Предлагаю начать. — Рудольф разлил вино и поднял свой бокал. — Предлагаю выпить за знакомство.
— Которое, я в этом уверена, перейдет в крепкую дружбу, — и Рачкова чокнулась с Катериной.
Катерина пригубила, боясь опьянеть, как с ней случилось в кафе. Рудольф взял среднюю вилку, Катерина взяла точно такую же. Все будет хорошо, подумала она, если не торопиться и обдумывать ответы. Пусть решат, что она медлительная и флегматичная, и такие ведь девушки бывают.
Младший Рачков, по-видимому, проголодался, схватил вилкой кусок рыбы, вилкой же его разорвал и тут же получил замечание от матери:
— Для рыбы есть специальный нож!
— Я забыл какой, — признался Рачков-младший.
— Я же тебя все утро учила. Что про тебя наша гостья подумает?
— Я хорошо подумаю, — сказала Катерина.
Рачкова принесла зажаренную в духовке утку. Рудольф специальными ножницами ее разделал. Рачкова ловко и довольно быстро управлялась с птицей. Катерина решила не рисковать и отказалась.
— Спасибо. Все очень вкусно, но, извините, я не выдержала и, прежде чем ехать к вам, поела.
Потом, когда ехала обратно, купила у метро несколько пирожков с ливером и тут же съела.
Она открыла дверь квартиры и услышала шум пылесоса. Людмила занималась уборкой.
— Давай подключайся, — сказала она. — Хозяева телеграмму прислали: приезжают в субботу, уже билеты взяли. Что значит интеллигентные люди — предупреждают! Боятся врасплох застать. — И, почувствовав, что Катерина не в настроении, обеспокоено спросила: — Не понравилась?
— Не знаю, — односложно ответила Катерина. Ей не хотелось ничего рассказывать.
— Ну, это скоро выяснится, — бодро заверила Людмила.
— Конечно, все выяснится. Надоело вранье. Я жила нормально. Я была такой, какая есть. Не хуже и не лучше. Почему я должна быть дочерью академика, если я ему седьмая вода на киселе? — почти выкрикнула Катерина.
— А ты уже не дочь академика с субботы, — спокойно сказала Людмила. — С субботы ты снова штамповщица с галантерейной фабрики.
— Как я ему об этом все скажу?
— А никак не говори. Позвони и скажи, что уехала учиться в Оксфорд, в Англию.
— Какая Англия?
— Можешь позвонить, сказать, что выходишь замуж. Скажешь: прости, дорогой!
— Но он придет сюда и начнет выяснять.