— Ты объясни все Изабелле. Она замечательно его выставит.
— А что ты решила с Гуриным?
— А чего Гурин? — удивилась Людмила. — Тоже мне, принц датский! Скажу как есть. Если любит — простит. Это и будет его первая проверка. Начнет залупаться, значит — иди гуляй, дорогой.
— Может быть, надо было сразу все рассказать? — вслух подумала Катерина.
— Может быть, — согласилась Людмила.
Зазвонил телефон.
— Это, наверное, Рудольф, — Катерина бросилась к телефону. — Он обещал позвонить, узнать, как я доехала. Алло. — Катерина тут же протянула трубку Людмиле: — Это тебе. Гурин.
— Очень хорошо, — сказала Людмила, зачем-то поправила прическу, взяла трубку. — Здравствуй, дорогой. Когда увидимся? А когда можешь? В воскресенье? Замечательно! Где? Давай на Суворовском бульваре. Не знаешь, где Суворовский бульвар? Надо изучать Москву. А какие места в Москве ты знаешь? Центральный телеграф? Замечательно. Значит, ты в двенадцать заказал разговор с Челябинском? С мамой? Замечательно. Тогда встретимся в одиннадцать. Может быть, тебе потом будет что рассказать маме. Что рассказать? Это ты узнаешь. Что случилось? Ничего! Я абсолютно здорова. И по-прежнему красива. И ты мне по-прежнему нравишься. И я тебе? Замечательно. Я буду в голубом платье, в левой руке у меня будет газета «Известия». Как зачем? Чтобы ты меня узнал. Ты меня узнаешь из миллиона? Вот и проверим, дорогой. Да, сюда больше не звони. У нас телефон сняли. Наверное, по государственной необходимости. При встрече все объясню. Чао, дорогой!
Они посидели молча.
— Завтра я в ночную смену, — сказала Людмила, — так что Рудольфа приглашай на завтра.
— Может быть, ему сказать все по телефону? — спросила Катерина.
— Зачем же? Это надо говорить с глазу на глаз. И проверишь на вшивость.
— Он-то не виноват, виновата я.
— Ни в чем ты не виновата! Это был розыгрыш. Юмор! Вот и проверишь, есть ли у него чувство юмора.
— Ладно, — решила Катерина. — Ну и пусть будет неприятный разговор. Переживу.
— Конечно переживешь, — согласилась Людмила. — Не первый неприятный и не последний. А теперь давай берись за уборку. Квартиру мы должны сдать в более чистом виде, чем приняли, чтобы в следующий их отпуск поселиться здесь снова.
— Следующего раза не будет…
— Не скажи. Ничего не известно.
— Завтра все будет известно, — сказала Катерина и взялась протирать книги.
И снова зазвонил телефон. Людмила взяла трубку.
— Это тебя!
— Я слушаю, — сказала Катерина. — Спасибо, что позвонил. Все нормально. Доехала быстро. Как завтра? — Катерина посмотрела на Людмилу, та кивнула. — Вечер у меня свободный. Да. Приходи. После шести я буду дома. Я тебя тоже целую, — тише, чем обычно, сказала Катерина. Людмила сделала вид, что не слышит.
И вот завтра наступило. Катерина приготовила фруктовый салат, салат из огурцов и помидоров, внизу в гастрономе купила отбивные, сардины и шпроты взяла из запасов Изабеллы, к приходу Рудольфа запекла в духовке картошку.
Рудольф пришел с шампанским, водкой и цветами. Он положил шампанское и водку в холодильник и стал помогать накрывать на стол.
— Какая закуска! — произнес он с восторгом. — Пока охлаждается шампанское, может быть, выпьем водочки? — предложил он.
— Я никогда не пила водки, — призналась Катерина. — Один раз попробовала еще в школе и чуть не задохнулась.
— Ты уже повзрослела. К тому же в жизни надо знать вкус всего. Я тебе налью наперсток.
— Ну, если наперсток, — согласилась Катерина.
— Вначале выдохни, а потом опрокидывай, — и Рудольф показал, как это делается.
Катерина выдохнула, опрокинула и удивилась — водка не обожгла горло. Рудольф открыл шампанское. Катерина прикрыла платье скатертью, чтобы шампанское не попало, но Рудольф открыл аккуратно. У него сильные руки, отметила Катерина. Когда девочки на днях рождения в общежитии открывали шампанское, пробка вылетала, и все прикрывались или отходили, чтобы не оказаться облитыми.
— За тебя! — предложил Рудольф.
— За тебя! — ответила Катерина.
— За нас! — поднял бокал Рудольф.
От волнения и усталости — все-таки весь день простояла у станка, — от выпитой водки и шампанского у Катерины приятно кружилась голова, она помнила, что собиралась все рассказать Рудольфу, но решила, что расскажет, когда он будет уходить.
Рудольф поставил на проигрыватель пластинку, и зазвучала популярная в те годы «Бесаме! Бесаме, мучо!». И через много лет эта песня будет напоминать Катерине тот вечер. Слыша эту мелодию, она будет думать, какой же была дурой. Не будь этой песни и этого вечера, она могла бы прожить совсем иначе, более счастливо и безмятежно. Если бы она могла знать заранее, что Рудольф, который пригласил ее сейчас на танец, навсегда останется в ее жизни и будет приносить ей одни несчастья! А пока они танцевали в громадной квартире, переходя из комнаты в комнату. Рудольф целовал ее, вел в танце, обходя кресла, столы, и она подчинялась ему, думая, как прекрасно, когда ни о чем не надо думать — надо только подчиняться.