На одной плите не управлялись, у соседей жарили кур в духовке.
Ушли в общежитие поздно. Свадьба, назначенная на двенадцать, естественно, задержалась. Столы, стулья, посуду одолжили у соседей. Столы шли через обе комнаты, один стоял в прихожей, почти упираясь во входную дверь. Одной лестничной площадки для мужчин оказалось мало, курили на третьем этаже и на пятом, распахнув окна. Наконец все расставили, и все уселись. Во главе стола сели Николай и Антонина, рядом с ними отец и мать Николая. Мать Антонины не приехала, прислала поздравительную телеграмму и сто рублей. Антонина про эти сто рублей ничего не сказала. Сняв свои сбережения со сберегательной книжки, приложив эти сто и заняв у Людмилы триста, предложила Анне Никитичне тысячу рублей на свадьбу. Та отказалась брать, уже было решено, что молодые будут строить кооперативную квартиру, вот и деньги на первый взнос.
Катерина рассматривала гостей и родственников. Все были люди простые: родственники из колхоза под Тамбовом, слесари, таксисты из таксопарка, сослуживцы родителей Николая, рабочие с автозавода, где они раньше работали. Катерина смотрела на эти прочные лица, крупные рабочие руки и думала, как повезло Антонине. Она такая же, и все здесь на равных. Конечно, Антонина не имела своей жилплощади, но испокон века муж брал жену в свой дом, и это всем казалось нормальным.
Как и во всякой компании, нашелся разбитной парень, который знал, как вести стол, за кого выпивать. Вначале за молодых, потом за родителей, потом за родственников ближайших, потом более дальних, за друзей, за соседей.
Людмила, Гурин и Катерина сидели вместе. Гурина узнали, подходили, просили выпить. Он пригубливал, но желающих выпить с ним было много, и рюмку его все наполняли и наполняли.
— Охолонись, — предупредила его Людмила. — Завтра у тебя тренировка. И двух минут не выдержишь!
— Выдержу! — бодро заверил Гурин. — Выдержим все, и широкую, ясную грудью дорогу проложим себе.
— Да, да, — подтвердила Людмила. — Жаль только, жить в эту пору прекрасную уж не придется ни мне, ни тебе.
— Придется, придется, — заверил ее Гурин и полез целоваться к Людмиле и почему-то к Катерине. Оттого что всю ночь готовили и не выспались, Катерина захмелела. Людмила заметила, что Катерина выискивает на столе соленые огурцы и квашеную капусту.
— И давно тебя на солененькое потянуло? — спросила она.
— Недавно. Сама удивляюсь, никогда соленого не любила, — призналась Катерина.
— Менструация была? — допрашивала шепотом Людмила, чтобы не привлекать внимания к их разговору.
— Нет. Задержка, — ответила Катерина и успокоила: — У меня это бывает. Смещение на два-три дня.
— А сместилось недели на две?
— Да, — призналась Катерина.
— Что будем делать? — спросила Людмила.
— Ты думаешь… — и Катерина не договорила этого страшного слова.
— Я уверена, — подтвердила Людмила. — Надо принять решение.
— Какое?
— Их всего два: или аборт, или замужество: Для первого аборта у тебя остался минимальный срок. В любом случае надо с ним говорить.
— С кем? — не поняла Катерина.
— С отцом ребенка.
— С Рудиком?
— Это тебе знать.
— Другого у меня не было. И что я ему скажу?
— Про все сразу и скажешь.
— И что обманула его? И что беременна? Я запуталась и завралась.
— Ничего, распутаешься. Рассказываешь ему все. Побурчит, конечно, но, если любит, женится.
— А если не женится? — спросила Катерина. — Потому что не сможет простить обмана?
— Значит, не любит. Кого любят, прощают. Правильно, дорогой? — обратилась Людмила к Гурину. — Или ничего не говори, обманывай и тяни дальше. Зарегистрируетесь, а потом признаешься, — продолжала она.
— Не хочу начинать семью с обмана!
— Не будет обмана — не будет алиментов. С паршивого козла хоть шерсти клок.
Антонина, увидев озабоченные лица подруг, пробралась к ним, по нескольким фразам все поняла.
— Девчонки! Дело-то серьезное!
В комнате, где остался Николай, его друзья кричали:
— Горько!
— Горько! — теперь уже требовала вся свадьба.
Антонина глянула на Николая, тот звал ее во главу стола. Антонина жестом почти приказала, чтобы он пробирался к ним. Николай пробрался с трудом. Его проход комментировали:
— Она должна к тебе идти, а не ты к ней!
— Будешь подкаблучником!
— Да убоится жена мужа своего.
Николай, не обращая внимания на реплики, добрался до подруг и спросил:
— Что случилось?