Татьяна сделала себе грудь такого размера, что даже немного страшно – это шары для боулинга, обтянутые кожей, с сосками, смотрящими в разные стороны. Но она, эта явно славянская женщина, точного происхождения которой Элис уже не упомнит, дьявольски умна, потому что своими тяжелыми сиськами, которые она носит впереди себя как набитый доверху рюкзак, она зарабатывает самые большие чаевые.
Татьяна – тоже «девушка-чересчур», но ее чересчур работает от обратного – мужская совесть, равно как и стыд, вот это вот всё «неловко», напрочь отключаются, когда объект этого примитивного, животного желания почти не похож на настоящую женщину. Это как хотеть мультяшную крутобёдрую Джессику Рэббит – абсолютно объяснимо, но все-таки понарошку.
Они, в общем-то, все тут играют – кто во что горазд – полуголые детки, дорвавшиеся до запрятанной на верхнюю полку коробки с печеньем. У них у всех тут sugar rush, не бойся, мама, до свадьбы не слипнется!
В этом безумном детском саду, в этом сладком пряничном домике среди Гензелей и Гретелей, присосавшихся к приторным чупа-чупсам Татьяниных косоглазых сосков, есть только два взрослых.
Лисичка-Элис – та смотрит вокруг, и кажется, ее глаза от удивления становятся все больше и больше. Не волнуйся, погляди, лучше, в свою прозрачную минералку в высоком стакане – там, в ее ряби, как в хрустальном шаре, дальняя дорога, стрижка до плеч, день рождения незнакомой тебе пока еще подруги, я, сидящая на соседнем стуле, и потом, если посмотреть еще чуть дальше вперед, танцы. Обязательно, танцы.
А второй взрослый – тот смотрит на прыгающие синхронно с дурным тумцкающим ритмом Татьянины шары, и взгляд его, отражаясь от них как от зеркальной поверхности, уходит внутрь и там, в районе солнечного сплетения, расщепляется на тысячи лучей, образуя пульсирующие гексагоны и октаэдры, по которым бежит совсем другая, слышная только ему, музыка.
Сурва царя Мидаса
Они вылетели в Софию утренним рейсом, таким ранним, что чтобы успеть в Шереметьево пришлось выезжать из дома в пять утра. В самолете Яна залпом выпила купленную в дьюти фри мелкую бутылочку виски, воткнула в уши наушники, а взгляд в планшет с каким-то очередным сериалом про маньяков, скачанным по дороге в аэропорт, и так и просидела весь полет. Отвлеклась только на завтрак и на туалет. На завтрак выбрала не обычную свою полетную диетическую кашу, а блинчики с джемом. Съела оба блинчика и белую булку, щедро намазав ее перед эти сладковатым маслом. И шоколадку «Аленка» не сунула в сумку, а слопала прямо там. Их рассадили по разным концам самолета – дурочка Олеся, которая заказывала билеты, опять не зарегистрировала всех онлайн заранее, поэтому сидели все как придется. Ну и слава богу, болтать с кем-то из группы три с половиной часа до Болгарии не хотелось. Вот прямо совсем. Наболтаются еще.
Болгария вообще в съемочном плане не стояла, но в последний момент оказалось, что эпизод в Белоруссии, благо, снятый не с Яной, а со второй съемочной группой, оказался, как выражался шоураннер Володя, полным фекалом, и в эфир такое ставить нельзя, скучно потому что. Вторую группу дежурно вздрючили, а послали доснимать в последний момент Яну и ее ребят. Вторая группа годовой лимит положенных косяков, видимо, исчерпала. Шоу отчаянно цеплялось за место в эфирной сетке, рейтинги падали, и поэтому в этом сезоне их документально-развлекательный заводик по производству программ о путешествиях серьезно принялся за мистику, таинственные обряды, старинные ритуалы и прочую эзотерику, призванную притянуть к экранам сегмент аудитории попроще и постарше.
Болгария подвернулась почти случайно, только там в конце января происходила какая-то подходящая движуха. То есть, движуха, например, происходила и в Полинезии, там проводились какие-то ежегодные духовные игрища аборигенов, но Болгария вписывалась в бюджет телеканала значительно лучше заокеанской экзотики.
Яну это, в общем-то, не волновало, ее в последнюю неделю волновали совсем другие вещи. Вообще, она думала уходить еще прошлой зимой, перед началом весеннего чеса по странам и континентам. Яна была хороша в кадре – камера не прибавляла ей, как многим, пять лишних кило, еще с театрального института у нее была отлично поставленная речь, в общем, быть ведущей – было ее делом. Да, с актерским не сложилось, но тут хотя бы деньги. И путешествия. В первый год она моталась по миру с широко раскрытыми глазами, тащила родителям и мужу Леше сувениры отовсюду, захлебывалась восторгом, травя байки на редких встречах с друзьями между поездками. Второй год пролетел дежурно, в нормальном рабочем настроении, третий она еле закончила, а о нынешнем, четвертом, жалела с того самого дня, как дала продюсеру Володе уговорить себя остаться на еще один сезон. Язык у Володи был отлично подвешен, начальником он был хорошим, хоть и нервным, да и просто за три года они хорошо подружились. «Еще год отъездишь, а потом вали куда хочешь, рекомендации я тебе напишу», – заверил ее тогда Володя перед самым Новым Годом, выписав заодно неплохую годовую премию.