– Вавава! – радостно отзывался Тусик, слюнявя очередную сушку.
– Вавава, – соглашалась Алиса.
Чем ближе они подъезжали к комплексу, тем больше Лукоморье в голове сменялось каким-то другим стихом из Алисиной филологической юности. Тот стих приходил отрывками, и приходил он, конечно, из-за первой строчки.
– Вновь я посетил, – бормотала под нос Алиса. – Вот я вновь посетил. Тататата любви, полуостров заводов, парадиз там какой-то еще и аркадия, но чего? Аркадия, вроде, фабрик…
Это точно был Бродский, какой-то ранний стих, из которого она помнила только эти первые обрывки фраз.
– Вот я вновь посетил, да, Тусик? – бормотала Алиса, паркуясь снаружи массивной кованой ограды комплекса. – Я вновь, а ты в первый раз. Сейчас как посетим с тобой, да?
Тусик что-то благостно гулил в ответ. Он был рад приключениям, тем более, что они взяли с собой прекрасную желтую лопаточку, которой можно было раскидывать песок вокруг себя. С такой лопаточкой Тусик был готов посещать вообще что угодно.
Калитки в ограде вокруг комплекса реагировали на магнитные открывашки, но Алисе с Тусиком удалось просочиться – вот она, сила русалочьих духов – вслед за каким-то дяденькой в приличном костюме. Дяденька даже придержал им дверь. Он и предположить бы не мог, что Алиса с Тусиком тут чужие – они выглядели как девяносто процентов населения комплекса.
Поблагодарив дяденьку, Алиса устремилась на детскую площадку – та находилась в самом сердце новеньких корпусов, и была центром здешнего маленького мира. На площадке было пусто – видимо, мамочки разбрелись на обед. У Тусика из руки вывалилась на землю сушка, и он был в секунде от того чтобы зареветь. Алиса приземлилась на скамейку, выудила из рюкзака контейнер с мелко нарезанными яблоками – сушек она с собой не взяла – и виновато сунула кусочек Тусику. Тот послюнявил яблоко, бросил его на землю рядом с сушкой и поковылял к песочнице.
Алисе очень хотелось курить – она, вроде, бросила во время беременности и кормления, но сейчас иногда баловалась. Правда, по одной, чтобы опять не стало привычкой. В рюкзаке лежала початая пачка, но курить здесь, да еще и на детской площадке, было как-то совсем уж нагло. Ее трясло.
– Что я вообще здесь делаю? – думала Алиса.
– Вот я вновь посетил эту местность любви, полуостров заводов, парадиз мастерских и аркадию фабрик… – кликнуло в ответ в голове начало стиха.
На площадку забежали двое мальчишек. У Алисы часто-часто забилось сердце – это были Сашины сыновья.
Алиса начала рыться в рюкзаке, перекладывая в нем вещи с места на место, не смея поднять глаза. Она совсем растерялась, ее щеки горели, а сердце бешено стучало в ушах.
– Боже мой, что я здесь делаю? Что я? Что? – перекатывались вместе с вещами из рюкзака мысли.
Ундина Ирина села на Алисину скамейку. Не рядом, на другой конец. Но на ее скамейку. На площадке была еще одна, точно такая же, совершенно пустая, но она села именно сюда. Алиса, почти с головой погрузившаяся в рюкзак, видела только движение, произошедшее где-то на окраине ее бокового зрения, но точно знала, что это она. Алису как будто окатило морской волной русалкиных духов.
Алиса вынырнула из рюкзака и теперь смотрела прямо перед собой, боясь повернуть голову. Мальчишки с воплями покоряли горку. Тусик раскидывал вокруг себя песок желтой лопаточкой.
К запаху духов с другого конца скамейки добавился легкий тлеющий дух сигареты. Алиса сглотнула.
– Извините, – неожиданно для самой себя прохрипела Алиса. Получилось «вините».
–Да? – прозвенело с другого конца скамейки.
– Можно зажигалку? – выпалила Алиса первое, что скакнуло из пересохшего горла.
Она не хотела просить зажигалку. Она хотела сказать – я почти переспала с вашим мужем. Она хотела сказать – я сбежала, но он приведет кого-то еще. Она хотела сказать – ваши духи пригнали меня прямо сюда, на эту скамейку, и я не знаю, что делать дальше.
– Конечно, – ответила Ирина.
Алисе пришлось обернуться. Ундина была такая же, как на фотографиях, только еще прозрачнее. Она протянула Алисе зажигалку и улыбнулась. У нее были холодные пальцы.
Алиса схватила зажигалку, полезла в рюкзак за сигаретами, дрожащими пальцами раскрыла пачку. Пока доставала, сломала одну сигарету, выудила, наконец, другую. Зажгла. Затянулась. Положила зажигалку на скамейку между собой и Ириной. Не хотелось еще раз из рук в руки.
– Вавава! – радостно подал голос Тусик.
– Да, детка, вавава, – почти неслышно отозвалась Алиса.
То ли первая сигарета так дала в голову, то ли что-то еще произошло, но мир как-то нехорошо задрожал у своей оси и, казалось, был готов начать качаться из стороны в сторону.