Изучив столицу Московии и с грустью расставаясь с нею, де Брюин приходит к выводу: «Многие писатели полагают, что некогда город Москва был вдвое больше того, как он есть теперь. Но я, напротив, дознал, по самым точным исследованиям, что теперь Москва гораздо больше и обширнее того, чем была когда-нибудь прежде, и что в ней никогда не было такого множества каменных зданий, какое находится ныне и которое увеличивается почти ежедневно».
В феврале 1708 г. де Брюин окончательно прощается с Москвой. Это был канун произошедшей в 1709 г. Полтавской битвы.
ТЕАТР НА КРАСНОЙ ПЛОЩАДИ
«О комедии, что делать велено, вельми (очень) скучаете? Гораздо вы утеснены делами? Кажется, здесь суетнее и беспокойнее вашего — делают бесскучно. Как напред сего вам писано, делайте и спешите к приезду великого государя анбар построить. Скучно вам стало!»
Дьяки Посольского приказа всячески искали способ уклониться от выполнения распоряжения Петра, а распоряжение было такое — спешно строить в Москве публичный театр. Ведавший приказом Федор Головин (он находился в это время с Петром в Архангельске) не принимал никаких отговорок. Хватит того, что сумели открутиться от стройки в Кремле, — убедили, будто много времени займет расчистка пепелища после страшного пожара 1701 г., — на Красной площади ничто не мешало работам. А «вместно» (достойно) или «невместно» (недостойно) стоять на главной площади Москвы «позорищу» — театру, об этом в 1702 г. никто не позволил бы судить закосневшим в старине посольским дьякам. К тому же выписанная из-за границы театральная труппа Иоахима Кунста уже приехала в столицу.
Иверские ворота. Литография Миллюра с оригинала Вивьена. 1850-е гг.
Конечно, Посольский приказ, т. е. ведение иностранными делами, и театр — соотношение неожиданное. Зато логичное по выводам, которые давно уже сделали историки искусства. Затея с театром будто бы не имела местных корней. Во всем приходилось обращаться к Западу — актеры, антрепренеры, пьесы. Значит, Посольскому приказу надлежало соорудить и «анбар» — театральное здание, как раз на месте нынешнего Исторического музея. В архивном фонде Посольского приказа достаточно подробностей об этой новой затее Петра. Денег Петр не жалел. Не жалел на костюмы самых дорогих материалов, вплоть до венецианского бархата и парчи. Спектакли шли 2 раза в неделю по понедельникам и четвергам. Что из того, что в морозные и ненастные дни из 450 мест бывало занято всего 2—3 десятка. Доступные цены — от 10 до 3 копеек. Представления на немецком и русском языках. Открытие в дни спектаклей ворот в Кремле, Китае и Белом городе «в ночное время до 9 часу ночи» без проездной пошлины — «чтобы смотрящие того действия ездили в комедию охотно».
«Певческая азбука» из собрания рукописей Московской государственной консерватории им. П.И. Чайковского
Все было предусмотрено, вплоть до музыки: «при тех комедиях музыкантам на разных инструментах играть». Играли не во время представления, но в виде вставных номеров, своего рода музыкальных антрактов. Между действиями пьесы по трагедии Лоэнштейна «Сципион Африкан, вождь Римский, и погубление Софонизбы, королевы Нимидийския», трагедии Чиконьяни «Честный изменник, или Фридрих фон Поплей и Алоизия, супруга его», шутовской пьесы Сергея Смирнова «О тенере, Аизеттине отце, книгопродавце». Серенада из шести валторн, квартет гобоев, «пиеса из двух валторн, трех гобоев и цимбал» сменяли пафос любовных объяснений.
Алоизия. О, свирепый любви огонь!
Маркиз. О, аз вижу земной рай!
Алоизия. Я чаю ад в сердце моем!
Маркиз. О, чтоб я ограблен был видения своего!
Алоизия. О, чтоб я никогда не родилась!
Маркиз. Хощу любити и терпете.
Алоизия. Хощу вздыхати и молчати.
Маркиз. О, любовь!
Алоизия. О, честь!
Так сложились первые годы «Комедийной хоромины». Дальше начиналась для Петра петербургская жизнь. Московские заботы отходили в прошлое.
Вот здесь и возникали разночтения историков — что стало с «Комедийной хороминой»? Разрушилась (не слишком ли скоро?). Была разобрана (почему?). Или простояла пустой до вступления на престол Анны Иоанновны и была восстановлена для придворных спектаклей в начале 1730-х гг.? Так думал историк Москвы И.Е. Забелин, а вслед за ним — многочисленные историки театра.
Их версия выглядела и на самом деле правдоподобной уже по одному тому, что обе первых не подтверждались никакими архивными данными. Теоретические предположения — не больше. Зато работа над театром при Анне Иоанновне оставила след во множестве документов.