Правда, тогда оставалось непонятным, почему Петр начиная с 1710-х гг. не использовал «хоромину» для бесконечных московских празднеств — маскарадов, торжеств Всешутейшего собора, придворных церемоний. Почему в «Комедийной хоромине» не выступали сменявшиеся в городе театральные труппы или, положим, ученики доктора Бидло? Созданный им «публичный театр при Московской гошпитале» просуществовал, начиная с 1722 г., больше 20 лет. Был он по-настоящему общедоступным театром. Местным. С русским репертуаром и исполнителями — будущими врачами и хирургами. И тем не менее... зрительным залом ему с начала и до конца служил наспех переделанный сарай. Но настоящие мои вопросы начинались с оркестра.
Теперь, когда документы окончательно доказали его существование — симфонического оркестра на 90 музыкантов (нынешний полный состав оркестра Большого театра насчитывает 120), как было совместить эти масштабы с масштабами «Комедийной хоромины»? Как мог размещаться в ней оркестр, тем более вместе с певчими, оперными певцами, балетом?
«Комедийная хоромина» и найденный мною симфонический оркестр... Они неразрывно связаны хотя бы потому, что в Москве никакого другого зала нужного размера для концертов не было.
Но как же быть с нравом новой императрицы? Хватало в Москве дворцов, царских теремов, но Анна Иоанновна пожелала иметь свои — сразу, немедленно, в первые же месяцы правления. Ею руководила не столько страсть к роскоши — стремление утвердить свои недостаточно очевидные права на престол. Писали же современники: «Выбрана была на престол одна принцесса крови, которая никакого следу не имела к короне».
Так неужели только с театром императрицей овладел расчет? Неужели она решила подновить полуразрушенное здание?
Сохранившиеся документы не говорили ничего определенного: ремонт или стройка. Просто требования на материалы, пересчет досок дубовых, еловых и липовых, бревен, белого камня, бочек извести, сажен бута, песка, глины, десятков тысяч штук кирпича. Десятков тысяч! А что если попробовать с них и начать...
Разве нельзя по количеству материала определить общий объем работ? Да и нужен был здесь не абсолютный, а относительный их объем. Мог ли он соответствовать ремонту, пусть самому основательному, петровской «хоромины» — деревянного сооружения 36 на 20 метров в плане и высотой 10 метров?
Заключение первых же спрошенных мною архитекторов: не мог. Не мог, потому что использованных материалов хватило бы для сооружения нескольких новых «хоромин».
Значит, все-таки новая стройка? А как же судьба «Комедийной хоромины»? Оба вопроса оставались, по существу, открытыми.
И еще Растрелли. Бартоломео Растрелли. В недалеком будущем самый прославленный архитектор XVIII в. Это он, только что назначенный придворный архитектор, подписывал требования на материалы, определял их количество. Может быть, недоумения разрешатся через его имя? Строил ли архитектор в это время в Москве? Строил, и еще сколько! В течение одного только 1730 г. возвел в Кремле дворец на 130 апартаментов, разработал проект переделки старого Головинского дворца и сада на Яузе, там же, в Лефортове, закончил деревянный дворец, в котором Анна Иоанновна жила до своего отъезда в Петербург и который получил пышное название Анненгофа. Вот только театра в московском списке не было. Первый раз театр появляется среди работ архитектора через несколько лет. В 1734 г. в южном крыле так называемого «Третьего Зимнего дворца» ему довелось соорудить обширный театр «комеди и опера». Так утверждали исследователи творчества Растрелли. Столько им удалось установить. А в действительности?
В материалах, связанных с петербургским театром, несколько раз мелькает ссылка — «по примеру московского». Значит, «комеди и опера» не был для Растрелли первым в его практике театром. В документах же московского строительства постоянные ссылки на Растрелли, его разрешения, распоряжения, запреты.
И наконец, среди бесконечных повторов предыстории дела, которыми начинался в XVIII в. каждый документ, долгожданная разгадка: «...прошлом, 1730 году... ее императорское величество изволила указать построить комедиантской дом по чертежу на Красной площади, на том же месте, где был Комедиантской дом прежде, и чтоб к строению того дома леса и протчие припасы порядом или покупкою исправлять також и плотников подрядить без промедления...»
После упоминания о резолюции Анны Иоанновны появилась «опись комедиантскому дому, что построен близ Никольских ворот на Красной площади». Вместо небольшой «комедийной хоромины», — значит, исчезла она еще в петровские годы, — на площади стоял огромный новый театр на 3 тысячи мест. Это означало публичный городской, а не придворный театр.