В 1824 г. умершего Н.М. Юрьева сменяет ненадолго крупный помещик, чиновник времен Александра I, действительный статский советник С.Н. Озеров, за ним две одинаково любопытные фигуры — Вейер и Шеппинг.
Н.А. Вейер — одна из горьких страниц пушкинской жизни, ростовщик, у которого Нащокин одалживает деньги для поэта до его свадьбы и у которого Пушкин закладывал бриллианты жены после свадьбы. Расчеты были сложными и долгими. Ни уступчивостью, ни доброжелательностью Никита Вейер не отличался, хотя совсем посторонним человеком Пушкин для него не был.
Уроженец Москвы и московский купец, он в силу французского своего происхождения сумел получить должность вице-консула Франции, а благодаря женитьбе на А.И. Евреиновой войти в дворянские круги старой столицы. Через родного племянника А.М. Вейер-Евреиновой, В.П. Зубкова, поэт мог с ним иметь прямую связь. К тому же именно в квартире В.П. Зубкова, через улицу от суворовского дома, — есть и такая легенда — молодые Пушкины проводят после венчания в соседней церкви Большого Вознесения свою первую брачную ночь.
Семья баронов Шеппингов приобретает суворовскую усадьбу сразу после встреч Вейера с Пушкиным, они числятся совладельцами в 1833 г., и они тоже связаны с поэтом. Оттон Дмитриевич Шеппинг, участник войны 1812 г., полковник кавалергардов, хоть и не пользовался симпатиями поэта, увековечен в пушкинских посланиях А.М. Горчакову «Питомец мод, большого света друг» и П.Я. Чаадаеву «В стране, где я забыл тревоги прежних лет». В доме у Никитских ворот начинает свою научную деятельность сын Шеппинга Дмитрий, знаток славянской мифологии и этнографии, автор работ, послуживших переходом от старой этнографической школы к Афанасьеву и Буслаеву. Здесь написаны им «Мифы славянского язычества», «Русская народность в ее поверьях, обрядах и сказках», «О древних навязях и влиянии их на язык, жизнь и отвлеченные понятия человека».
Дальше усадьба окончательно переходит в купеческие руки. Здесь и потомственный почетный гражданин некий Н.И. Баранов, владевший домом в 1850—1870-х гг., и носивший такое же звание М.И. Сабашников с сыновьями, и, наконец, с февраля 1892 г. московская первой гильдии купчиха Надежда Кунина.
Двумя годами раньше овдовевшая супруга престарелого миллионщика, она быстро выйдет замуж за другого купца — торговца писчебумажными товарами — и теперь уже станет торжественно именоваться «женой шведского подданного» К.И. Гагмана. У Карла Гагмана свои амбиции. Он и член Мужского благотворительного тюремного комитета, и помощник Московского отделения Российского Военно-исторического общества, которое на его средства и на его доме установит в 1913 г. мемориальную доску «Здесь жил Суворов».
Талант, из толпы выхваченный, преимуществует перед многими другими. Он всем обязан не случаю, не старшинству, не породе, но самому себе.
А. В. Суворов
За стеклянным бруском троллейбусной остановки серое полотнище травы. Жидкие пучки чуть золотящейся сурепки. Седые былки полыни. Бурые головки припавшей к пыли кашки. Как на пригородной дороге, когда поле начало уступать улице, первым палисадникам, домам, но еще не уступило. Мастерство садовников — оно по другую сторону Большой Никитской. В бархатном разливе старательно подстриженной травы строго прорисованными островками кустятся гортензии, клонятся на ветру растрепавшиеся свечки берез, сыплют иголки составленные в ровный кружок елки — торжественное вступление к грузному кубу Большого Вознесения. Да и как иначе! Венчание Пушкина, отпевание Ермоловой — разве такие события не дают права на исключительность, не говоря об архитектурных удачах.
Патриарх Филарет. Рисунок XIX в.
Правда, менялись и продолжают меняться имена предполагаемых зодчих. Первоначального Матвея Казакова сменил Александр Григорьев, Григорьева — Шестаков. Историки все еще колеблются: кто-то строил по чьему-то проекту или наоборот — заменил принятый проект собственным.
Правда, давно стало известно, что закончено Большое Вознесение десятью годами позже пушкинской свадьбы, и, значит, поэт венчался либо в недостроенном приделе, либо в той старой церковке XVII в., которая подарила нынешнему храму свое имя и была разобрана за ветхостью. Кто найдет в себе мужество опровергнуть легенды, да и так ли это легко? «Хочется, чтобы было!» — что противопоставить желанию народной памяти?
На Федора Студита никто не обращает внимания. Зная округу Никитских ворот, толком не помнит. И уж тем более не скажет, что бывал здесь Суворов каждый день своей московской жизни, стоял у родительских могил, у алтаря. Да и где оно, то место, которое занимала исчезнувшая могильная плита Авдотьи Суворовой? Все здесь сравнительно молодо и все полно вековых преданий XVII в. Одна из самых важных московских дорог — от Кремля на Запад, к Волоку Ламскому. И у городских ворот часовня в честь особо почитаемой иконы Федоровской Божьей матери. Часовня со временем превратится в церковь, скромная ограда в женский монастырь. В 1626 г. у его ворот новоизбранный монарх Михаил Романов встречает своего возвращавшегося из плена отца Федора, в монашестве Филарета. Мирской свободой Федор Романов поплатился за неуемное, страстное стремление к власти, к престолу.