И все-таки скорее всего не легенда. Потому что в первой половине 1720-х гг. некий подполковник Суворов Василий Иванович продал наследственный двор как раз у Никитских ворот. Год продажи на несколько лет опережал рождение полководца. Кем приходился ему упоминаемый в запродажной подполковник? Отцом? Имя и отчество действительно совпадали о отцовскими, но В.И. Суворов-отец не имел в то время такого высокого воинского звания. Документы утверждали, что в 1725 г. он был выпущен в Преображенский полк бомбардир-сержантом и дальше продвигался по служебной лестнице достаточно медленно: чин подпоручика он получит всего лишь в 1730 г. Значит, при всех обстоятельствах это не был отец полководца. Родственник? Только ответ на естественно возникающий вопрос совсем не прост. Наша историческая литература не богата родословными справочниками. Касаются подобные справочники достаточно узкого круга дворянских семей, выбор которых целиком зависел от желания и возможностей составителя. Ни полнотой, ни точностью они не отличались. Поколениям же Суворовых — предков полководца и в них места не нашлось.
Биографы полководца достаточно обстоятельно повествуют об отце и деде Александра Васильевича. Сын Суворова в своей автобиографии 1766 г. ограничивается упоминанием некоего Сувора, выходца из Швеции, который в 1622 г. перешел на русскую службу и положил начало новой для русских земель фамилии — Суворовых. Оставалось попытаться соединить между собой ближайших и этого отдаленного предка полководца.
Пояснение Суворова напоминало когда-то бывший в ходу рассказ о приходе на Русь первых легендарных князей, приглашенных править русскими землями: «Земля наша велика и обильна, но порядка в ней нет. Приходите княжить и володеть нами». Даже имя предка перекликалось с теми давними именами Рюрика, Синеуса и Трувора. Слишком давними для конца первой четверти XVII в. Приходило ли в голову полководцу, что в этих временных пределах существовали достаточно верные способы установления истины?
Посольский приказ — начиная с 1613 г. его дела сохранялись в идеальном порядке. Каждый, кто хотел попытать счастья в Московском государстве, обращался сюда с челобитной и на границах русских ждал решения: нужен ли, подходит ли как специалист, внушают ли доверие представленные им рекомендации. Неспециалистов Посольский приказ не пропускал, к рекомендациям и дипломам относился очень придирчиво. Но уж если разрешение давалось, каждый шаг «нововыезжего» иноземца находил свое отражение в делопроизводстве. Ведь приходилось устраиваться на работу, заботиться о хозяйственных нуждах, жилье. И каждый раз требовалась новая челобитная с самым обстоятельным изложением обстоятельств приезда. По посольскому приказу проходили сотни имен, только никакого Сувора среди них не было.
Случайная оплошность дьяков? Затерянные или не попавшиеся на глаза документы? С подобной возможностью приходилось считаться. Но как быть, если согласно московской переписи 1638 г. — особенно подробной, поскольку ею устанавливались военные возможности столицы, — в Китай-городе, «на Ильинском кресце на Большой мостовой улице в подворье Калязина монастыря» живет стряпчий Антип Иванов сын Суворов, по прозвищу Водопол, а в Занеглименье, на Старом Ваганькове числятся дворы стрелецкого сотника Тараса Суворова и «Сытнова двора стряпчего Ондрея Суворова, у него стоит сытник Василий Обухов да челядник ево Степанко Иванов да дворник Нехорошко Иванов», которые «ружья у себя не сказали» — не имели. И могли такие дворы принадлежать только старым москвичам, а не «нововыезжему» человеку.
Историки не переставали удивляться, как быстро сумела разрастись семья шведского Сувора: в конце XVII столетия в Московском государстве насчитывалось девятнадцать Суворовых-помещиков. Удивлялись, но ни сомнений, ни возможных объяснений не высказывали. Странно, но чего не встретишь в истории! А между тем ту же фамилию, оказывается, можно найти и в самой первой переписи Москвы 1620 г., иначе говоря, до переезда на русские земли «честного мужа». Не переводится она в Москве вплоть до петровских времен. Здесь и стольник Естафей Иванович Суворов, владевший богатым двором в Кречетниковском переулке, и поселившийся у Боровицких ворот Кремля стряпчий Гаврила Андреев Суворов, и живший у реки Пресни дворянин Яков Федорович Суворов, и многочисленные слобожане Красносельской, Сыромятнической, Конюшенной слобод. Дворы богатых Суворовых оценивались в сотни рублей, дворы слобожан — в несколько десятков.