Память мужа — ради нее берется Евдокия и за необычное для княгини дело: решает поставить в Кремле новую белокаменную церковь во имя того праздника, в день которого состоялась Куликовская битва, — Рождества Богородицы. Теперь не так уж просто было с деньгами. Как ни считался с ней сын, а права свои великокняжеские ревниво берег. Все равно изловчилась и место выбрала, всей женской половине великокняжеской семьи особенно дорогое. Велела разобрать старую деревянную церковь Воскрешения Лазаря, под которой, как утверждала легенда, была усыпальница великих княгинь, пока не построили здесь же, в Кремле, в 1386 г. Вознесенский женский монастырь. Новая церковь Рождества Богородицы предназначалась для женской половины великокняжеской семьи, чтобы все княгини и княжны из рода в род молились за свою семью в стенах, которые бы служили памятником великому подвигу ее мужа.
С 1393 до 1396 гг. возводили мастера храм из белых каменных блоков с тонкими швами, двери с перспективными, в тоненьких колонках, порталами, круглые окна с напоминающими раковины оформлениями. И еще — был храм расписан знаменитым иконописцем Феофаном Греком вместе с Симеоном Черным и учениками. Немалую славу принесло Феофану и то, что первым написал вид Москвы в палатах Владимира Андреевича Храброго и даже на стене Архангельского собора. Уж очень красив стал к тому времени стольный град. По словам летописца, «град Москва велик и чуден... кипяще богатством и славою, превзыде же вся грады в Русской земле честию многою».
Так деятельно и успешно занималась Евдокия Дмитриевна мирскими делами, что и этого не простили ей «добрые люди». Поползли по Москве слухи, будто «нечестно» жила великая княгиня в своем вдовстве, будто верности покойному князю не хранила. Да что посторонние люди! «Смутились» даже родные сыновья, пришли к матери за ответом. Тогда княгиня, как повествует историк, раскрыла перед детьми роскошные княжеские одежды и показала им иссохшую, увешанную веригами грудь. По кончине Дмитрия Ивановича втайне приняла Евдокия монашеский обет и свято его соблюдала. Только поставив на ноги самых младших детей, уверившись в царившем в семье мире, отошла от дел, открыто постриглась под именем Ефросиньи. Скончалась княгиня в 1407 г., не дожив до 50 лет.
«...Не слышите ли, господине, бедных моих словес? не смилять (не смягчат ли) ли ти ся моя горкыя слезы? Звери земныя ко ложа своя идуть, и птица небесныя по гнездом летять, ты же, господине, от дому своего не красно отходиши. Кому уподоблюся? остала (потеряла) бо есмь царя; старыя вдовы, тешите (утешайте) мене, молодыя вдовы, поплачите со мною, вдовия бо беда горчее всех людей...»
Церковь не сочла ее ни праведницей, ни угодницей — не потому ли, что слишком много времени отдавала семейным делам, ими одними жила. Исчез и сооруженный княгиней храм. Его не снесли — использовали как подклет для новой Рождественской кремлевской церкви, а там и просто замуровали. Лишь совсем недавно реставраторы сумели отыскать и восстановить этот древнейший и красивейший памятник нашего Кремля. Правда, он по-прежнему остается недоступным для обыкновенных экскурсантов и даже для телесъемок.
МОСКОВСКИЙ СВЯТИТЕЛЬ
«Ночь. Келья в Чудовом монастыре (1603)» — вспоминается одна из лучших трагедий Пушкина — «Борис Годунов». Спящий чернец Гришка Отрепьев. Отец Пимен, размышляющий над летописью. И последние слова будущего Лжедмитрия:
Сегодня это единственное литературное воспоминание о древнейшем монастыре Москвы, сооруженном за 15 лет до Куликовской битвы, в 1365 г., и разрушенном в 1950-х гг.
Все начиналось с основанной митрополитом Алексием каменной церкви Чуда Архангела Михаила в Хонех («Хоны» означают погружение.). Было это событие связано с прозрением ослепшей ордынской царицы Тайдулы, которое произошло по молитве митрополита, специально привезенного в Орду. Золотоордынские ханы вообще относились к русскому православному духовенству достаточно почтительно. Освобождали священнослужителей от всяких даней и пошлин, считая «молебниками» — предстоятелями перед Богом за них самих и их семейства.