А. Васнецов. Московский Кремль при Иване III
Однако в начале прошлого века ученые придерживались иной точки зрения, будто Благовещенская церковь была сооружена семнадцатью годами позже по указу великого князя в честь рождения его первенца Ивана Грозного и освящена в честь Николы с пределом Сергия Радонежского, в котором Василий III хотел видеть покровителя своего сына.
Если подобное утверждение верно, значит, играло Ваганьково в великокняжеской жизни немалую роль. Ведь другая такая благодарственная церковь была возведена Василием III в Коломенском.
Василий Шуйский
Правда, стал тогда называться Ваганьковский переулок не Никольским, а Благовещенским. Только называли его и Воздвиженским от близлежащей церкви и появившегося около нее монастыря, и Шуйским — на углу улицы Воздвиженки находился двор боярина князя Ивана Ивановича Шуйского. Смена названий говорила о стремительно переворачивавшихся страницах истории.
И как тут снова не вспомнить пушкинского «Бориса Годунова», первую сцену трагедии, где хитроумный Василий Шуйский толкует с князем Воротынским о выскочке и убийце Годунове и собственных правах на российский престол. Иван Шуйский — младший брат царя Василия, народом выбранного, народом и отрешенного от власти. Это они, три брата — Василий, Дмитрий и Иван, по прозвищу Пуговка, приветствовали приход Самозванца, готовились к его торжественной встрече, а на десятый день прихода в Москву нового самодержца были Лжедмитрием осуждены и начали борьбу против него. Борьба закончилась убийством Самозванца и избранием на престол Василия Шуйского.
Только ничем полезным не отметил своего недолгого правления царь Василий, ни одной победы не одержал поставленный им во главе войска его брат Дмитрий. Зато завидовать и ненавидеть умели оба.
По убеждению современников, оба они причастны к гибели талантливого полководца, молодого их родственника Михайлы Скопина-Шуйского, готовившего поход против польского короля Сигизмунда III. Скопин неожиданно для всех умер, побывав на пиру у князя Дмитрия и супруги его Катерины Григорьевны, дочери страшного своими зверствами Малюты Скуратова.
Ворвавшись к царю с толпой, Захар Ляпунов бросит в лицо Василию Шуйскому памятные слова: «Долго ли за тебя будет литься кровь христианская? Земля опустела, ничего доброго не делается в твое правление; сжалься над гибелью нашей, положи посох царский, а мы уже о себе промыслим». Так утверждает летописец.
Шуйский не соглашался, медлил, придумывал увертки, пока не пришло решение собравшегося в Замоскворечье — так велик был сход москвичей, что не хватило на привычной Красной площади места, — народа. Русскому выбранному царю бояре предпочли польского королевича Владислава. Но начало и конец царствования Шуйского были тоже связаны с Ваганьковом.
В Ваганьковском переулке, у Государева двора, стал во главе отряда ополчения в мае 1606 г. дворянин и воевода Валуев. Он же, когда восстала Москва против Лжедмитрия, вместе с московским дворянином Воейковым двумя выстрелами убил Самозванца. С честью служил Валуев под знаменами Михайлы Скопина, а в 1610 г., вольно или невольно, стал главным виновником разгрома Дмитрия Шуйского, открыв его части польским отрядам. Во всяком случае дальше охотно подчинялся он всем очередным правителям — и королевичу Владиславу, и Михаилу Романову, который предпочел все же отправить Валуева подальше от Москвы — воеводой в Астрахань, где и исчез его след.
Старинное русское оружие. Копья. XVII в.
Между тем братья Шуйские с появлением в Москве полков Владислава были увезены в плен в Варшаву. В Старом городе польской столицы, на центральной и красивейшей его улице — Краковском Предместье, и сегодня показывают дворец Шуйских. Василий и Дмитрий в Варшаве умерли. Иван Пуговка вернулся, вошел в доверие к Михаилу Романову и патриарху Филарету, получил в свое ведение Судный приказ, но в 1638 г. умер бездетным, и двор перешел в чужие руки. Вместе с новыми хозяевами забылось и старое название переулка, а в 1680-х гг. соседний Елизаров, или Государев, двор стал собственностью думного дьяка Автонома Иванова.
В отличие от многих своих товарищей по службе, в энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона Автоном Иванов удостоился специальной заметки, хотя и по очень сомнительному поводу. Автор заметки счел нужным отметить, что, не обладая никакими особыми заслугами и дарованиями, дьяк сумел нажить невероятное по своим размерам состояние. Похвала тем более ироническая, что наследственных богатств сын московского приходского попа Иванов не имел. Шестнадцать тысяч душ, множество земель и денег были им нажиты за время службы в Поместном — ведавшем поместьями — приказе. Это ли не достойный удивления пример сомнительных махинаций! Только документы вступали в прямое противоречие с подобным выводом.