Насколько распространенным и привычным для Московского государства было это ремесло, можно судить по примеру «часовника» Якова Иванова Кудрина, работавшего в конце XVII в. в Кремле. Крестьянский сын из деревни Бокарицы Архангелогородского уезда, обучался он часовому делу да, кстати, и иконному мастерству не в столице, а у монаха глухой Пертоминской пустыни, а затем «по мастерству своему», как определяют документы, был направлен в Кремль к часовым делам.
Тайницкие куранты просуществовали до 1674 г., после чего были разобраны. Однако слишком привычные для москвичей часы появились на башне снова. На этот раз использовали «машину» — механизм, снятый с так называемой Меншиковой башни, иначе церкви Архангела Гавриила при дворе Александра Даниловича Меншикова у Мясницких ворот. По указу 1734 г. куранты были смонтированы на Тайницкой башне, причем к 26 колоколам их «музыкального играния» было подобрано еще 8 басовых колоколов.
Соображения военной безопасности заставили разместить на более близком расстоянии друг от друга башни Петровскую, Первую и Вторую Безымянные. Они, как воины, подтянулись к тому углу кремлевской стены, откуда открывалась дорога в самые беспокойные и опасные южные степи. Новоспасский монастырь, Симонов монастырь и Коломенское встанут в этом направлении как защитники и неусыпные сторожа столицы. А в судьбе трех кремлевских башен неразрывно сплетутся события истории военной и гражданской.
1547 г. — очередной, перекинувшийся на Кремль московский пожар. Казалось бы, в чем его опасность для каменных защитных сооружений, но в погребах и тайниках всех трех башен запас пороха. Одним за другим следуют страшные взрывы. Современник свидетельствует: «Высоко взлетали на воздух части стен и башен, их осколками был засыпан весь берег Москвы-реки». Россыпь осколков осталась на годы, зато повреждения исчезли с необычайной быстротой.
1612 г. — Петровская башня разрушена выстрелами из пушек польско-шведских частей и снова восстановлена. Собственно Петровской она стала называться только в ХVIII в., когда внутри башни была устроена одноименная, перенесенная из упраздненного в Кремле подворья Угрешского монастыря церковь.
В пожаре 1737 г. сгорело покрытие всех кремлевских стен в виде двускатной деревянной кровли. В новых условиях его не представлялось необходимым восстанавливать. Но и в этом обновленном виде южной стене не удалось дожить до наших дней.
В 1770-хгг., в связи с предполагавшимся строительством в Кремле по проекту В.И. Баженова грандиозного дворца, башни и стена между Беклемишевской и Благовещенской башнями были разобраны. Задуманный ансамбль должен был включить весь кремлевский холм и часть реки. По счастью, с разобранных частей предварительно сняли чертежи, и, когда от баженовского проекта отказались, их стало возможным восстановить. Работы велись под руководством прославленного московского зодчего М. Ф. Казакова. И все же избежать отступлений от первоначального вида стен не удалось. Вторая Безымянная башня лишилась находившегося в ней проезда. Тайницкая потеряла свою отводную стрельницу — соединенную с ней переходом, вынесенную далеко вперед малую башню. В 1862 г. отводная стрельница была все же восстановлена, но снова и окончательно разобрана в 1930 г., когда засыпали и тайник-колодец.
Петровская башня была еще раз повреждена наполеоновской армией и дошла до наших дней в том виде, который придал ей после восстановления архитектор О. М. Бове.
...В волнах зелени, щедро заливающей здесь подошвы стен, в ярком кипении облаков ее порыв ввысь кажется неудержимым. Беклемишевская башня — творение Марко Руффо. Впрочем, не его одного. Если говорить о привычном для нас образе, вписавшемся в силуэт Кремля и панораму Красной площади, он создавался не сразу и не одним зодчим. Могучий и стройный цилиндр башни, редко прорезанный щелями бойниц, венчает легкий, летящий к небу шпиль из сменяющих друг друга многогранников и покрытых цветной черепицей шатров, сооруженный, как и все завершения кремлевских башен, почти век спустя — в 1670-х гг. Свое название башня получила от располагавшегося поблизости двора могущественных бояр Беклемишевых и служила долгое время государственной тюрьмой. Среди ее узников оказался и незадачливый венецианец Тревизани, которого царский сват Антон Фрязин не сумел препроводить к хану.