Дьяковцам хорошо знакомо гончарное и ткацкое дело. С начала нашей эры начинается быстрое развитие металлургии, производятся в большом количестве железные ножи, копья, серпы, кресала для высекания огня. Завязывающиеся торговые связи с южными землями наводняют московские земли ювелирными изделиями из эмали, золочеными стеклянными бусами. И маленькая подробность образа жизни — глиняные сосуды приобретают плоское, вместо выпуклого, дно. Значит, их рассчитывают ставить на столы и плоский под печки.
В Москве найдены следы многих городищ и селищ. Селища — в Кремле, Химках, у Воробьевых гор, в Филях, Алешкине, городища — в Нижних Котлах, Капотне, Тушине, на Сетуни, в Кунцеве, Мамонове, Дьякове. Растущий город неизбежно стирал их с лица земли, и все же угадать их можно и сегодня. В старом Кунцевском парке это мыс с плоской, укрепленной тремя валами вершиной. Террасы-уступы были когда-то окружены частоколом. На верх холма ведет древний въезд.
Древнерусская ладья X в.
А со второй половины 1-го тысячелетия нашей эры, иначе говоря, с VI—VII вв., начинается заселение московских земель собственно славянами. До этого восточные части территории дьяковской культуры занимали финно-угорские племена, предки мери, веси и других племен, как называли их летописцы, западные же — балты. Собственно Москву заселяют славяне из племенного союза вятичей.
Ранние погребения вятичей связаны с существовавшим у них обычаем сжигать умерших. Позднее они обращаются к курганным захоронениям, которые сохраняются и после принятия христианства. Курганным насыпям обычно придавалась полукруглая форма, и были они небольшими — не выше 2 метров. Почти в каждом сохранились остатки поминальной тризны — угли от костра, черепки разбитой посуды, кости животных. Женщин, независимо от возраста, хоронили в свадебном уборе.
Одевались вятичи в шерстяные и льняные ткани собственного, реже привозного производства. Ввозились на их земли главным образом шелка. В племенной убор входили бронзовые или серебряные височные кольца, хрустальные и сердоликовые бусы, ажурные бронзовые перстни, разнообразные браслеты. И кожаная обувь.
Где только не находят курганы славян вятичей в нынешней большой Москве. Это Коньково, Голубино, Зюзино, Тропарево, Ясенево, Фили, Царицыно, Узкое, Теплый Стан, Деревлево, Раменки, Крылатское, Тушино, Братеево, Черемушки, Матвеево, Очаково, Орехово, Борисово, Чертаново, Шипилово, Чагино. Селища XII—XIII вв. есть и на берегу Головинского пруда, и на Садовой-Кудринской площади, и в Нескучном саду, и в устье Яузы, а городища — на Самотеке, около Лыщикова переулка, рядом с Андроньевским монастырем, на Остоженке. И невольно задаешь себе вопрос: сколько же лет в действительности нашей белокаменной?
ПРИШЕЛ НА ЗЕМЛЮ ЧЕЛОВЕК
В отношении рождения Москвы летопись не дает ответа. Первое упоминание Москвы в 1147 г. не может считаться временем ее основания. Город уже существовал, обладал немалыми богатствами, был известен удельным князьям, входил в состав владений великих князей киевских. Его история тесно переплелась с историей их междоусобиц.
Начало составления русской летописи — XI в., время правления Владимира-Василия Всеволодовича по прозвищу Мономах. Само по себе прозвище говорило о многом. Одни считали, что принесло его князю победное единоборство с генуэзским князем при взятии Кафы — будущей Феодосии (Мономах — значит победитель), другие — родство с императором византийским Константином Мономахом. Был Владимир-Василий сыном византийской царевны Анны Константиновны. Много на своем веку воевал, хотя стремился к миру и приложил немало сил, чтобы объединить князей против половцев. Кто знает, если бы такой союз состоялся, не спас ли бы он русские земли от татаро-монгольского нашествия? Поддерживали Владимира-Василия и оживленные связи с европейскими правителями — первой его женой была английская королевна Гида Гаральдовна. Надеялся князь и на силу собственного, обращенного к потомкам слова.
«Поучение» Владимира Мономаха — первый памятник нашей литературы, философии. И русского характера. «Прочтя эти слова божественные, дети мои, воздайте хвалу Богу, явившему нам милость свою, и это от слабого ума моего поучение послушайте, и если не примете его всего, то хотя бы половину. Может, Бог смягчит ваше сердце, и слезы прольете о грехах своих, говоря: как блудницу и разбойника и мытаря помиловал ты, так и нас грешных помилуй; и в церкви это говорите, и ложася спать... Всего же паче сирых и убогих не забывайте, но по силе возможностей своих кормите, заботьтесь о сироте, и вдовицу сами поддержите, и не давайте сильным погубить человека. Ни права, ни виноватого не убивайте, не повелевайте убить его, если и будет повинен смерти, а души не губите никого из христиан... Паче всего гордости не имейте в сердце и в уме своем, но говорите: смертны мы, сегодня живы, а завтра лежим в гробу; это все, что ты нам дал, не наше, но твое, поручил ты нам его на малое число дней...»