Приказной службой определялась вся жизнь Ивановской площади. Здесь объявлялись «во всю Ивановскую» царские указы, писались на ходу прошения, совершались наказания батогами и даже казни. «Сидение» дьяков продолжалось по целым дням — с половины восьмого утра до десяти часов вечера. К 1670-м гг. строения Приказов обветшали, и к середине 1680-х гг. было сооружено новое здание Земских приказов, охватившее Ивановскую площадь с южной и юго-восточной сторон. Это было едва ли не самое большое общественно-административное здание Древней Руси. Оно представляло собой ряд как бы самостоятельных объемов, под независимыми друг от друга крышами. Весь ряд объединял общий арочный подклет — всего 28 палат с семью далеко вынесенными крыльями крылец, лестницами и площадками, обращенными к площади. Внешнее убранство палат не отличалось замысловатостью: простые карнизы и несложные треугольные фронтоны над окнами. Простояли Земские приказы почти сто лет и были разобраны только в преддверии строительства баженовского кремлевского дворца.
Была в истории Ивановской площади и еще одна любопытная подробность. Здесь стоял древний собор Николы Гастунского, дьякон которого Иван Федоров стал русским первопечатником. Собор был разобран в одну ночь в 1817 г., чтобы освободить место для военного парада в связи с ожидавшимся приездом в Москву Александра I с гостем — королем прусским. Единственная память о соборе Николы Гастунского — алтарь, перенесенный на третий ярус звонницы Ивана Великого.
С Кремлем книгопечатное дело оказалось связанным и позднее, когда по окончании польско-шведской интервенции сюда привозится из Нижнего Новгорода вместе с обслуживавшим его мастером печатный стан, который работал на дело народного ополчения Минина и Пожарского. Только с окончанием специальных построек в Китай-городе в 1617 г. туда были переведены первоначально расположившиеся в Кремле печатники.
Государственное начало — оно все сильнее заявляет о себе в постройках Кремля.
В июне 1701 г. жертвой страшного пожара становятся почти все его здания. По словам летописца, «и разшелся огнь по всему Кремлю и выгорел царев двор весь без остатку, деревянные хоромы и в каменных все нутры и в подклетах и в погребах запасы... и Ружейная полата с ружьем, и мастерские государевы полаты, и на Тайницких воротах кровля, и набережные государевы полаты, и верхние, и нижние, кои построены в верхнем саду, выгорели». Сам Петр отозвался в одном из писем о размерах бедствия короче и категоричней: «Весь Кремль так выгорел, что не осталось не токмо что инова, но и мостов [деревянных мостовых] по улицам». Тем не менее речи о восстановлении погибших построек не было.
Старинное русское оружие. Мортира
Еще указом 1699 г. в пределах Китай-города, Белого города, тем более Кремля на погорелых местах было разрешено возводить только каменные строения или глиняные мазанки «под камень». Но новый пожар открывал к тому же неожиданную возможность, по крайней мере, частичной перепланировки Кремля, чем Петр I не замедлил воспользоваться. В ноябре 1701 г. последовал указ построить на площади от Никольских до Троицких ворот грандиозное здание «Оружейного дома» — Арсенала. И задуман был Арсенал не как простое хранилище вооружения, а как своеобразный памятник славы и побед русского оружия.
Для претворения в жизнь этой зародившейся еще до пожара идеи Петр назначает руководителя царских живописцев Ивана Салтанова, опять-таки живописца Михайлу Чоглокова (у которого брал сам уроки рисунка и живописи) и приехавшего из-за рубежа «мастера каменного и полатного дела» поляка Кшиштофа Конратовича, часто называемого на немецкий образец Христофором Конрадом. Принимал участие в создании Арсенала и строитель Дмитрий Иванов. Документы не позволяют установить степени участия каждого из них в строительстве. Но во всяком случае, художникам в Древней Руси случалось выступать в роли архитекторов. По свидетельству Епифания Премудрого, Андрей Рублев, например, участвовал в строительстве церкви Всемилостивого Спаса в Андрониковом монастыре в Москве, который затем сам же и расписывал. Симон Ушаков был соавтором ряда кремлевских построек. Михайла Чоглоков перед самым началом работ в Арсенале закончил достройку переделанной под Математические и Навигацкие классы (будущая Морская академия) Сухаревой башни.