Вот шкафчик: видишь, ни одной покупательницы нет около него, и ты бесцеремонно можешь торговаться, сколько душе угодно. «Есть у вас косыночки?» – тревожным голосом спрашивает Наташа, подходя к шкафчику, около которого стоит торговец с франтовской бородкой и с самой галантерейной наружностью. «Есть, сударыня, самые лучшие, заграничные, первый сорт, пожалуйте», – любезно говорит торговец, приподымая шляпу и стараясь сделать самую вежливую улыбку. Наташа смотрит косынки и находит, что они в самом деле очень милы, ничуть не хуже магазинных, спрашивает о цене и с удовольствием слышит, что она равняется немного более третьей части того, что запросил с нее галантерейный garзon.
Не торгуясь о цене косыночки, Наташа решается пороскошничать, выбирает еще косынку для сестры и спрашивает тюлю на чепчик. Тюль очень хорош и чрезвычайно дешев. «Дайте мне еще камышу для платья», – говорит она, восхищенная дешевизною своих покупок. – «Вам для корсету-с? Не желательно ли будет взять китового усу? – вкрадчиво замечает хозяин шкафчика, – и прочнее, и деликатнее». В самом деле китовый ус продается очень недорого, и Наташа решается приобрести его, и затем развязывает узелок платка, где заключается ее денежная касса.
«Еще чего не желаете ли, сударыня?» – самым вежливым тоном говорит торговец, получая деньги.- «Да я, право, не знаю… больше мне ничего не нужно. Ведь у вас нет помады?» – «Самая лучшая-с: жасмин, резеда, виоле, розе – какую прикажете-с?» – Наташа берет резеду.
«Шпилек, булавок, иголок, гребенок, тесьмы, рюшу, коленкору – не угодно ли?» – умильно спрашивает торговец. Наташа вспоминает, что в самом деле ей надобно шпилек, и берет их пачку. Начинается расчет. «Рубль семьдесят пять копеек за косынку, рубль десять-с за другую, семьдесят-с копеек за ус… итого-с, – говорит торговец, бойко пробежав на счетах и оценив все покупки Наташи, – и того-с семь рублей десять копеек-с». Наташе опять становится как-то неловко, потому что вся ее наличная сумма заключается только в двух рублях серебром. «Десять копеек вам почтения», – продолжает торговец, откладывая счеты в сторону. Наташа вынимает из заветного узелка деньги и готова бы поцеловать доброго купца за его вежливость. – «Просим быть навсегда знакомыми, сударыня», – говорит он, отвешивая несколько поклонов и готовый предложить свое почтение новой покупательнице.
Наташа чрезвычайно рада, что накупила столько обнов, и уходит в полном убеждении, что магазины существуют только для богатых людей и что к ним приступу нет.
Порадуемся ее приобретениям, полюбуемся ее веселыми глазками, когда она будет показывать свои покупки сестре, и пожелаем, чтобы они магически подействовали на того доброго молодца, что живет с Наташею в одном доме и уже давно очень не равнодушен к ней, и чтобы хотя на следующий год на Красную горку вышла она за него замуж.
А хороша ли Наташа? – спросите вы, потому что, может быть, не заметили ее, когда она проскользнула перед нашим обсервационным пунктом. Разумеется, хороша, потому что я не посмел бы занимать вашего внимания девушками, которым природа доводится не родной матерью, а мачехою… Но, кажется, история покупок Наташи заняла нас уже слишком много.
Посмотрите – пустеют ряды, и реже и реже мелькают личики, на которые стоит посмотреть. В иных лавках уже начинаются счеты дневной выручки, и иные торговцы уже отправляются компанией пить магарычи (состоящие, конечно, из известного числа пар чаю, между которыми вроде самозванца появится иногда какая-нибудь бутылка с засмоленным горлышком). Я думаю, что и нам пора ко дворам, но по дороге заглянем в магазины. Первый встречный (не говоря уже о Наташе) расскажет нам, что здесь давеча не было проходу от покупателей, что и здесь торговали отлично. С помощью воображения мы легко можем представить себе разницу между торговлею магазинов и Гостиного двора. Разница эта заключается для нас не столько в сумме, вырученной ими за дешевые товары, сколько в покупателях, адресовавшихся в то или другое место. Очень понятно, что посетители магазинов, любуясь своей покупкой, скажут: «сest charmant» [8], а купившие в Гостином дворе с неменьшим восторгом, произнесут: «Какой миленький ситчик!» Словом, все будут довольны дешевыми товарами.
Бывают, впрочем, и недовольные дешевыми остатками, что очень понятно: на всех не угодишь. Но я знаю, что особенно недовольна одна госпожа – звать ее Аксинья Ивановна. Посудите сами: она покупает себе в год целковых на пятьдесят разного рода обнов и никогда не пропустит Фомина понедельника; только покупает она не одна, а всегда при посредстве своего искреннего друга, называемого Агафьей Ивановной. Эта Агафья Ивановна – дока по части покупки дамских нарядов, и не родился еще тот торговец, которому бы она позволила провести себя. К несчастью, на Фомин понедельник она почувствовала себя немного нездоровой, и Аксинья Ивановна принуждена была отправиться на дешевые товары одна. Цель ее желаний заключалась в приобретении ситцу на платье. Долго ходила она по лавкам, не находя нигде товару по своему вкусу, и только после двухчасового путешествия в какой-то полутемной лавке нашла желаемое. Купец был очень вежлив и продал ей ситец чрезвычайно дешево. Аксинья Ивановна, с радости, не слыша ног под собой, поспешила показать обновку Агафье Ивановне; та как глубокий знаток по этой части понюхала его, потом потерла в руках и объявила, что ситец линючий. Аксинья Ивановна позеленела при этом замечании и предложила сделать пробу – замыли лоскуток новокупленного ситцу, и голубые цветы его посерели, а розовые порыжели. Несчастная Аксинья Ивановна сказала, что подаст жалобу на обманщика, а ее искренний друг прибавил, что подобные случаи свидетельствуют о всеобщем развращении нравов и, следовательно, о скором светопреставлении…
Это, сколько мне известно, самая разительная и печальная история по поводу Фомина понедельника.
Без всякого сомнения, что довольнее всех торговцы. Но если бы кто вздумал спросить их о ходе «дешевой» торговли, то, конечно бы, услышал известное, общепринятое выражение: «не шибко-с, помаленьку-с». Предложи кому-нибудь из этих господ в подарок Калифорнию со всеми ее золотыми россыпями, вы думаете, он останется доволен – как бы не так! «Уж если милость ваша будет, – скажет он, поглаживая бородку, – так осчастливьте и Австралией – пишут, что там золото-то очень хорошо»…
Но мы, беспристрастные зрители Фомина понедельника, рассматривая его с экономической точки зрения и не пускаясь в дальние умозаключения, можем вывести следующие результаты: магазинов, торгующих дешевыми товарами, наберется в Москве до 150, лавок и шкафчиков, содействующих этой же цели, около 1200 [9]. Положим, что каждое из этих общеполезных мест продаст товаров, круглым числом, на 300 рублей серебром (сумма чрезвычайно умеренная, если принять во внимание, что иной магазин торгует в Фомин понедельник не менее, как на десять тысяч рублей): в итоге мы получим красноречивую цифру – с лишком полмиллиона рублей серебром, которая основательно докажет нам значение Фомина понедельника в торговом мире и заставит почтить слезою признательности память того, кто первый пустил в ход дешевые остатки…
Вследствие таких уважительных результатов, надеюсь, что каждый благомыслящий человек пожелает Фомину понедельнику долгого и долгого процветания; а мне со своей стороны позвольте пожелать, чтобы мысль, основавшая Фомин понедельник, проникла во весь мир, чтобы все на свете было дешево (конечно, не в виде остатков), все, что служит к поддержанию и украшению нашего бренного тела; и было бы дорого, ценилось бы на денежный счет все, что составляет нашу задушевную жизнь, или, как говорит старинная песня, чтобы правда была дорога, чтобы солнца светлей сияла она…
Пофилософствуй – ум вскружится! может сказать читатель, прибавив, что подобные умствования вовсе не идут к Фомину понедельнику. Это правда, и мне остается только сказать, что по поводу Фомина понедельника я чем богат, тем и рад, дешевыми товарами не торгую, – а если благосклонный читатель, пробежав мой «Фомин понедельник», скажет: «дешево и сердито», – то я премного буду благодарен за его снисходительность.
[1]Заведующая или заведующий магазином.