Дядя Максим тяжело вздохнул:
— Никто как бог…
Сережку будто кто-то подбросил, он рывком подскочил к отцу и дерзко бросил ему в лицо:
— Бог? Где он, твой бог, батя? Куда делся милостивый? За что братишка убит? Почему бог народ карает? Почему он за царя, черт меня побери, батя? — Сережка исступленно погрозил кулаком в небо!
— Окстись, безбожник! Ты с ума сошел! — Дядя Максим в гневе поднял было руку над головой Сережки, но через мгновение мягко опустил ее на плечо сына. — Ничего, сынок, без поражений войны не бывает, а бог… — Он глянул в небо и сокрушенно покачал головой. — Да… вот оно что…
Нет, он не перекрестился, как я ожидал.
За второй баррикадой неожиданно прогремел пистолетный выстрел.
Дружинники схватились за оружие.
— Приготовьсь! — скомандовал начальник. — Сбегай, Сережка, узнай, что там случилось.
Сережка стремглав бросился на выстрел, выхватив из кармана свой «бульдог».
Прошло несколько минут паи ряженного ожидания. Затем послышались голоса и скрип шагов.
— Эй, кто там? — окликнул начальник.
— Свои! — отозвался Сережка, появляясь в проходе баррикады.
За ним шли еще двое дружинников, подталкивая впереди себя высокого, плотного мужчину в мохнатой папахе, в потрепанном пальто и в сапогах. На первый взгляд его можно было принять за дружинника.
— Братцы! Товарищи! — в страхе причитал он, упираясь. — Я же сам дружинник… рабочий я…
— Да замолчи ты, гадина! — зло прикрикнул на него Серега, ткнув дулом револьвера в широкую спину незнакомца. — Здесь разберут.
Незнакомец с такой силой рванулся прочь, что свалил с ног дружинника, державшего его за рукав, но и сам упал в снег, к ногам начальника.
Тот взял его на мушку винчестера.
— Садись, кацо, гостем будешь.
Продолжая гнусить, человек медленно поднялся на четвереньки и встал на ноги.
— Откуда вы его взяли? — спросил начальник, обращаясь к дружинникам, приведшим незнакомца.
— У крайней баррикады. Хотел пройти втихую. Пароля не знает. Шпик, должно быть. Вот браунинг отобрали.
— Не верьте, начальник, я сам рабочий, — опять заныл незнакомец, — сам кричу «долой самодержавие»…
— Цыть ты! — сердито оборвал его дядя Максим. — А ну-ка, сынок, подбрось дровишек в костер, поглядим, что за птица такая.
Сережка быстро подбросил несколько сухих досок.
— А ну, покажи свою личность, «рабочий»! — приказал дядя Максим, тронув прикладом винтовки дико озирающегося незнакомца. — Повернись к огню, тебе говорят!
Тот неохотно повернулся лицом к огню. Полное, круглое лицо с черными бакенбардами озарилось светом костра.
Я чуть не вскрикнул он, пристав! — но как-то сдержал себя, решив проверить первое впечатление. Мало ли кто носит бакенбарды…
— Фамилия?
— Где работаешь?
— В какой должности? — посыпались вопросы.
Стуча зубами и заикаясь, он назвал какую-то фамилию.
— Кузнец я, братцы… Всю жисть своими руками…
— Ах, ты кузнец? — переспросил коренастый дружинник, хватая незнакомца за кисть руки. — Я тоже кузнец. Покажь лапы!
Незнакомец в испуге отдернул руки назад — они были в теплых перчатках. Но Сережка мигом перехватил одну руку, содрал с нее перчатку и, притянув к огню, тщательно осмотрел и ощупал ладонь.
— Хорош кузнец — ладони как подушки и ни одной мозоли…
— Шпик! — сказал начальник. — Судить будем.
Шпион сразу побледнел и внезапным ударом кулака в челюсть свалил Сережку в снег. Но грузин успел схватить его за воротник. От рывка пальто распахнулось, и медные пуговицы полицейского мундира блеснули при свете костра.
— Пристав! — крикнул я, узнав в шпионе того самого полицейского, которого упустил вечером.
Я не успел опомниться, как в воздухе мелькнул приклад винтовки дяди Максима и опустился на голову врага.
— Смерть фараону!
Начальник резко повернулся к дяде Максиму:
— Зачем так? Судить надо было!
Старик гневно сверкнул глазами:
— Они без суда сынишку моего убили…
Лицо грузина омрачилось.
— Оттащите эту падаль за ворота!
Приказ был быстро исполнен. Начальник пригнулся к огню, посмотрел на свои часы.
— Пора… Ко мне, ребята!
Когда дружинники окружили его, он вынул из-за пазухи листовку Московского комитета пашей партии и ровным, холодным голосом стал читать ее.
Все слушали молча, не шевелясь, глядя на костер.
— «Скоро мы снова приступим к упорной борьбе, — доносился до меня голос чтеца. — Новая схватка с проклятым врагом неизбежна, близок решительный день. Опыт боевых дней многому научил нас, этот опыт послужит на пользу в ближайшем будущем…»