— Я буду жалеть, если оставлю его здесь, понимаешь? — Ирина кивнула на подъезд без двери. — Я его не оставлю…
— Ты чокнутая?.. Я подожду тебя здесь, я туда больше не пойду! Это твой шанс связать себя по рукам и ногам, а не мой, — Виталина трясущимися руками достала сигареты. — Опомнись, сумасшедшая, поехали отсюда!.. Они не удивятся, если мы уедем, — Виталина кивнула на дом. — Ты видела его нос?..
— Он простыл, — Ирина махнула рукой и вернулась за узлом с остальными вещами. Она последний раз взглянула на комнату, в которой прожила в феврале без малого — три недели, и удивилась абсолютной её бедности, хотя, для самой простой жизни там было всё необходимое. Половина людей на этом свете живут так, подумала она и вдруг увидела, что к задней стенке поверженного гардероба прикреплён скотчем обрывок бумаги. Скорей всего, здесь был небольшой схрон и может быть, именно его искал Сева Хариотский? Наверное, в нём лежали деньги за проданные когда-то наркотики, но где они в таком случае?.. Ведь если он приходил снова и снова, значит, так и не нашёл их. Или же их обнаружила милиция и приобщила к делу?
— А вот и мы, — Ирина вздрогнула — на пороге комнаты стоял сосед с Пашкой, закутанным шерстяное одеяло, откуда только торчали Пашкин нос и два любопытных глаза. — Наша пушкинская Земфира тоже певунья была… Была да сплыла! — передавая ей Пашку, сосед вздохнул с видимым облегчением. — Ты вон в газете трудишься, в люди выбилась… Может, у парня судьба будет счастливей, чем у его матери и бабки, да? — кивнул он, ожидая ответа. — Как считаешь?..
Ирина, прижимая к себе Пашку, кивнула.
— Приезжай завтра, приезжай, Ир, попрощайся с тёткой Земфирой, — напоследок сказал сосед. — Обязательно приезжай, она тебя любила. Всё Ира, да Ира… Ира, да Ира… Ира, да Ира.
— Ну, и что мы с ним будем делать? — шёпотом осведомилась Виталина, когда Ирина, уложив Пашку на заднее сиденье, пересела к ней. — Он же человек, хоть и маленький! Ест, пьёт, спит и какает! Каждый день, между прочим…
— Да, он привык дома один-одинёшенек сидеть, — Ирина оглянулась на спящего ребёнка. — Я его отвезу через месяц в Томск, не беспокойся, — добавила она.
— Вот там обрадуются! — злорадно протянула Виталина. — А почему через месяц-то, вези быстрей, порадуй мать, Ира!
Ирина засмеялась:
— Не сердись…
Виталина тяжело вздохнула.
— А ты на меня, но мы же с ним намучаемся, Ир!
— Ты и без него мучилась, Лина.
Они переглянулись и остальную дорогу ехали молча, оглядываясь на Пашку. Тот тоже поглядывал на них.
Только утром следующего дня Ирина поняла, что попала в ситуацию, выхода из которой нет, не существует в природе и всё тут! Ей срочно нужно было ехать в три равноудалённых места — на работу в «Сплетницу», на похороны в Пушкино и, вдобавок, в половине шестого утра позвонил Архидьяконов.
— Ты едешь в Лондон, — сказал он. — Через два дня, а сейчас очень быстро мчишься ко мне. Что ты молчишь, красавица? Я долго буду ждать? Чёрт!
— Да, — быстро ответила Ирина.
— Что да? — разозлился Архидьяконов.
— Приеду вечером, ждите! — Ирина положила трубку, поглядела на сладко спящего Пашку, и только тут осознала, что сама без чьей-либо помощи посадила себя в капкан. Виталина внимательно выслушав про «капкан», в котором Ирина теперь сидит, ни слова не говоря, оделась и ушла на работу, помахав сумочкой на прощание, а Ирина выбежала в подъезд и, постояв в нём с минуту, стала поочерёдно звонить в двери. Лишь через час нашлась доброжелательно настроенная старушка, которая согласилась поработать нянькой годовалого Павла Всеволодовича Козлова, который в свою очередь, сперва заорал, а потом описался от радости.
— Эх, Пашка, Пашка, — вздохнув, Ирина понесла малыша в ванную.
Уже четверть часа Ирина слушала инструкции к следующему заданию, которое ей давал Архидьяконов, и старалась не пропустить ни слова. Она только что приехала из Пушкино после похорон, мысли путались, и половину нужного мозг просто отказывался воспринимать.
— … в подарок шоколадный гроб, а в нём действующий президент из бисквита, — Архидьяконов поморщился и снял очки. Ирина, увидев красные антипатичные глаза поспешно отвернулась и поглядела в окно на заснеженные деревья в саду у дома.
— Ты должна заснять, как они будут его есть. Поняла, Ира? — Архидьяконов взглянул туда, куда смотрит Ирина и чертыхнулся.