— Она в Турции, — успела вставить Ирина.
— В Стамбуле значит? — Пятницкий чертыхнулся. — Корюшку жареную ест? Работнички…
Ирина посмотрела в окно… Наступил вечер и в квартире было тихо, как в склепе. Усевшись на стул посредине большой комнаты, Ирина вдруг расплакалась.
— Нужно разобрать Пашкину кровать, — сказала она себе, и не тронулась с места.
«После приезда брата Вадима из Питера моя семья попала в ад и ему, похоже, не видно конца? Я пытаюсь вырваться, но всё глубже и глубже погружаюсь в него — из ада торчит лишь моя рука. Я перестала быть женщиной, потому что живу лишь тем, чтобы выжила моя семья. Наверное, я скоро заработаю необходимую сумму, но что будет дальше? Отец оказался тысячу раз прав — я отравилась Москвой!.. Что же мне делать, а?..»
Утром Ирина быстро взбежала по мраморной лестнице «Сплетницы» и день покатился по накатанной колее. Нитка жемчуга, чёрные чулки и мини-юбка, которые Ирина надела вместо обычных джинсов — конфузливая попытка визуально умаслить Пятницкого.
— На свиноферму в мини? — хохотнул шеф-редактор, заглядывая Ирине в бесконечный вырез блузки. — Я тебя раскусил, Стрельцова, ещё в самый первый день, когда ты пришла в редакцию! Успеешь сегодня сдать репортаж?..
— Конечно, — и Ирина поехала в Домодедово, где ещё неделю назад украли десять элитных свиноматок, купленных в Дании.
— Читала про вчерашний взрыв в метро, Ир? — водитель редакционной «Волги» кивнул на свежий номер газеты. — У мужика взорвался дипломат, и при взрыве ему оторвало полруки! Возят всякую химию, блин… Хорошо хоть не на коленях его держал! — хмыкнул водитель.
Ирина быстро развернула «Сплетницу»: «Известному словацкому учёному-химику Михаилу Трулю оторвало кисть руки, взорвавшимся у него в руках дипломатом. Остальные пассажиры вагона отделались лёгкой контузией. Движение на станции метро Баррикадная было восстановлено в течение часа».
— Ты чего, Ир?.. Знакомый, что ли?.. Так позвони в Склиф, узнай, — водитель протянул Ирине редакционную «Моторолу». — Тут ведь не написано, что он умер! Я сам вчера видел, как его грузили и на носилках несли. А вот и свиноферма! — обрадовался он, кивнув на дорожный указатель: «Свиньи из Дании».
Следующие полтора часа Ирина подробно расспрашивала хозяина свиноводческой фермы про невосполнимую потерю десяти элитных хрюшек, купленных им полгода назад в Дании. По версии хозяина свинофермы, хавроний украли конкуренты в лице бывших соучредителей. Репортаж получался с захватывающим сюжетом, Ирина быстро записала его на диктофон, и уже после обеда они поехали обратно.
— Что невозможно-то? — спросил водитель, покосившись на Ирину. — Сама с собой уже километров пять разговариваешь!..
— Я? — удивилась Ирина. — Это я про свиней думаю, Вадик.
— Про свиней-то, конечно, дело тёмное, гангстерский боевик какой-то!.. Ну, как их грузили, если каждая больше центнера весом, а?.. Кошку и то замучаешься ловить, а тут свинья! Да не одна, а целых десять штук… Нет, что-то мухлюет хозяин, может страховку хочет получить?.. Как считаешь? А сам свинок на котлеты пустил! Котлетки из датских свиней — не хило, а?.. — водитель подмигнул.
Репортаж получался ещё лучше, чем ожидался, а вечером Ирине позвонил Архидьяконов.
— Я вам целый день потаюсь дозвониться…
— Быстро приезжай! — резко оборвал её Архидьяконов и повесил трубку.
Ирина поглядела в окно — начинался дождь… Она пошла пешком от редакции до улицы, на которой жил Архидьяконов, и за полчаса вымокла до нитки.
— Откуда я знаю, что это было? Наверное, он вёз какие-то реактивы в дипломате?.. — вопросом на вопрос ответил Архидьяконов. Выглядел он при этом совершенно умиротворённым.
Ирина попыталась поймать его взгляд.
— Как вы могли послать меня, чтобы покалечить человека? — возмутилась она.
— Ирина, ты же держала её в руках!.. Ну, как крошечная пластинка могла взорвать целый дипломат? — возмущенно фыркнул Архидьяконов. — Она была похожа на гранату?.. Нет, в том-то и дело. Вот твои деньги, — он кинул Ирине пачку стодолларовых купюр. — Правда, хороший заработок? — Архидьяконов кивком указал ей на дверь и быстро вышел из комнаты.
Ирина шла по улице и смотрела на снег, который слепил глаза — весна, ворвавшаяся в город с антициклоном, снова сменилась маленькой зимой. Вытащив деньги из сумки, она ещё раз посмотрела на них и переложила в потайной карман куртки.
— Дура! — крикнул ей шофёр, из-под колёс машины которого она едва выметнулась. — Давить таких слепых дур надо!..
«Ещё десять к тем двадцати… Надо снова ехать, отвезти маме деньги и забыть обо всём к чёрту! Что же я сделала-то?.. Господи, прости меня! Я же не знала, что я делала!»